Журналистки Ева Меркачёва и Саша Сулим много пишут и говорят о людях по ту сторону закона, и, несмотря на сложность темы, их истории находят отклик у читателей. Книга Саши Сулим «Безлюдное место» стала бестселлером вскоре после выхода, а «Громкие дела» о преступлениях в СССР, которую написала Ева Меркачёва, вошла в топ-100 лучших нон-фикшн новинок на «Литрес». Почему литература о реальных преступлениях так популярна? Каково это — общаться с маньяками и убийцами для создания материала? И можно ли предотвратить человеческую жестокость? На эти и другие вопросы авторы постарались ответить на открытой встрече на ярмарке «non/fictioN Весна» в Москве. К беседе присоединилась психолог Наталья Фомичева, автор книги «Правда и мифы о психосоматике: Как тело и психика влияют друг на друга», а мы записали для вас самые интересные фрагменты их разговора.
А если вам будет мало, то 3 июня на фестивале «Красная площадь» пройдёт паблик-ток «Почему мы любим тру-крайм» с участием Евы Меркачёвой и Саши Сулим.
Интерес к жанру тру-крайм в России пока не измерен, но, согласно американской статистике, 73% аудитории подкастов о настоящих преступлениях — женщины. Возможно, это связано с тем, что во многих культурах существует запрет на агрессию для женщин: нельзя ее показывать, нельзя ее проявлять. Женщина «должна» быть милой и красивой, но ей хочется хотя бы со стороны понаблюдать, как люди выражают агрессию в полной мере, и на секунду почувствовать себя на месте героев событий. При этом в 90% случаев именно женщина становится жертвой маньяка. В иерархии власти она находится ниже, а акт насилия — это всегда подтверждение своей власти над другим человеком. Женщина чувствует себя в группе риска, и книга, фильм или подкаст помогает ей в безопасной обстановке пережить свои самые сильные страхи, чтобы избавиться от них.
«После» не значит «вследствие». Мы не можем притянуть к себе ни заболевание, ни маньяка. Мы способны увеличить вероятность какого-то события, но притянуть его силой мысли — это из области эзотерики.
В журнальных статьях и книгах этих людей показывают во всей красе: это неприятные и опасные личности, которые уже задержаны или даже осуждены. И жизнь их проходит в весьма ограниченных, если не сказать ужасных условиях. Никакой романтизации здесь быть не может. Наоборот, всех ужасает даже небольшое преступление. Обычно осужденные рассказывают про свой путь: сначала мучил кошку или что-то украл, потом причинил вред человеку, затем изнасиловал и т. д. Людей пугает зло в самом зачатке — они начинают отслеживать поступки, свои и других, и не дают ужасу распространиться.
Да, у известных преступников бывают последователи. После сообщений в прессе о суициде известного человека в подростковой среде наблюдается всплеск самоубийств. Подробная публикация о преступлении может побудить какую-то часть аудитории (очень маленькую) двигаться в том же направлении. В то же время из книг и газет читатели узнают о том, что происходит и что может произойти рядом с ними. И о том, что людей, которые совершают преступления, ловят и наказывают.
Основная задача любого журналиста — разговорить человека, неважно, сантехник это или убийца. Ева Меркачёва разработала для своих героев небольшой опросник, с которого начинает беседу. Один из вопросов звучит так: «Какие вещи вы бы сделали бы в первую очередь, если бы оказались на свободе?» Этот вопрос заставляет маньяков фантазировать, мечтать, представлять.
«Самый страшный ответ я получила от Битцевского маньяка, Пичушкина, жертвами которого стали более 50 человек в Москве. Он, не задумываясь ни на мгновение, сказал: „Выпил бы бутылку водки, изнасиловал бы парочку и убил несколько человек“. Дальше я цепляюсь за сказанные вещи и раскручиваю ответ, — рассказывает Ева Меркачёва — Бывают и те, кто сам хочет выговориться. Например, людоед Бычков. То, что он делал, было чудовищно. Но оказалось, что он психически вменяем, и его страшное преступление — крик обществу. На него никто никогда не обращал внимание. Его поражало, что, когда он шел после очередного убийства и нес в руках нож, с которого капала кровь, всем было всё равно. Это его задевало, он задавался вопросом, почему все такие равнодушные, почему им было плевать на него и даже на самих себя».
«Если бы Бычков изучал психологию, то узнал, что это не равнодушие, — добавляет Наталья Фомичева. — Мы склонны просто исключать шокирующие элементы из восприятия. В нашей психике нет картинки, где навстречу по улице идет человек и несет три головы в сумке. Поэтому даже если мы сталкиваемся с этим лоб в лоб, у большинства первым делом включается отрицание. Это совсем не про равнодушие, а про то, что психика включает защитные механизмы, чтобы не повредиться».
Следователи склонны утверждать, что преступления происходят, потому что люди равнодушны и безразличны друг к другу. Они не приходят на помощь, когда слышат крики за дверью или на улице.
На самом деле в человеческой психике работает принцип передачи ответственности: кажется, что если мы в людном месте, то кто-то другой уже наверняка вызвал полицию. История нашего общества — про то, что вообще никуда не надо лезть. Если на улице мужчина бьет женщину, скорее всего, это его жена и она сама виновата. И не хочется лезть в эти разборки, чтобы потом не оказаться соучастником. Поэтому у нас высокая толерантность к насилию и очень высокий страх.
Если посмотреть на людей с антисоциальным расстройством, окажется, что они росли в благополучных семьях и, сохранив мизантропию, все-таки не пошли на преступления. Они реализовали свой радикал другими способами. Но предположение, что мы сможем снизить популяцию маньяков, если сократим количество неблагополучных семей, звучит утопически.
«Очень часто в детстве или юношестве маньяка есть эпизод, который как бы кричал и намекал окружающим, что с ним что-то не так. Например, человек избил свою девушку или замучил кошку до смерти. Необязательно, что он станет маньяком, но, наверное, стоит к нему присмотреться? То же самое, если он попадал на учет в психиатрическую больницу», — считает Саша Сулим.
При этом многие дети мучают животных. Когда ребенок начинает осознавать смерть, он принимается экспериментировать: вскрывать лягушек, отрывать мухам лапки. Не из всех таких детей вырастают маньяки. В этой ситуации рядом должна быть фигура взрослого, который расскажет, объяснит, покажет, что это не тот вариант исследования. А большая часть людей, совершающих преступления, росли в семьях без поддержки.
Поэтому важна качественная работа телефонов доверия. Анонимные центры психологической помощи останавливают «на подлете» очень многих педофилов. Человеку иногда просто не с кем поделиться своими страшными мыслями, нет мерила, сравнив себя с которым, он скажет: «Это ненормально». Поделившись с кем-то вслух, он может одуматься и опомниться.
Ангарский маньяк Михаил Попков во время интервью Саше Сулим рассказал, что тоже звонил на телефон доверия, когда у него были проблемы с женой. Но его не очень внимательно и чутко выслушали. С тех пор он еще больше обозлился. В этом нет вины человека на втором конце провода, это лишь подтверждает, что у преступников есть интенция пойти за помощью в самом начале, просто не всегда они эту помощь получают.
В России нет ни одного случая, когда кто-то из маньяков освободился живым. Все получают пожизненное заключение. Неслучайно при многих учреждениях есть погосты.
Смертная казнь ни для кого ничего не решит. Вот причины, которые называет Ева Меркачёва:
зло нельзя остановить злом;всегда есть вероятность судебной и следственной ошибки;смертная казнь полностью исключает раскаяние;пока преступник жив, он может рассказать о нераскрытых преступлениях.
Так, один из героев ее книги, маньяк-педофил, увидев по телевизору сюжет о задержании убийцы мальчика и написал заявление в Следственный комитет. Он признался, что настоящий убийца — это он. При задержании маньяк не сделал этого по своим причинам. Но благодаря своевременному письму невиновного человека освободили от страшных подозрений.
Заключение преступников в тюрьму вместо казни также помогает изучать мотивы их поведения и использовать эти знания для защиты общества от подобных эпизодов, считает Ева Меркачёва.
«Моими героями были разные люди. Это совершенно ничего во мне не поменяло, — говорит Ева Меркачёва. — Кроме того, что дало более глубокое осознание жизни, ее виражей, совершенно неожиданных поворотов и желания более внимательно относиться к любым людям. Понимать, что мы все ответственны за то, что происходит. Каждый маньяк не прилетел с Луны или из другой Вселенной. Он родился и вырос среди нас».
«В Ангарском маньяке в большей степени меня поразила его обычность с виду, — соглашается Саша Сулим. — После этого начинаешь больше вглядываться в других людей. Не фантазировать, что кто-то из них маньяк, нет. Но думать о том, насколько мы не можем читать человека по внешности, хотя считаем, что разбираемся в людях. Часто мы, правда, можем ошибаться».
«Социопатия не коронавирус, воздушно-капельным путем не передается», — подводит итог Наталья Фомичева.
