Мы используем файлы cookies. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с этим. Узнать больше о cookies
На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии. Подробнее

Издательство «Альпина Паблишер» 123007, г. Москва, ул. 4-ая Магистральная, д. 5, стр. 1 +74951200704
следующая статья
Почему язык не может без заимствований? 7 фактов из книги «#Панталоныфракжилет»

Почему язык не может без заимствований? 7 фактов из книги «#Панталоныфракжилет»

Как в языках появляются иностранные заимствования и можно ли обойтись без них? Что заимствует язык — только существительные или любые части речи? Как лев может превратиться в верблюда, по пути побыв еще и слоном? Книга Марии Елифёровой «#Панталоныфракжилет» набита интереснейшими фактами о том, как языки делятся словами, помогая друг другу. Мы собрали семь самых интересных.

Заимствования — не всегда неологизмы

Мы привыкли думать, что новые пласты речи появляются в языке на новых витках прогресса. Например, в русском языке много немецких слов обозначающих механизмы и приспособления: от штурвала до шурупа. А из американского английского пришли слова, связанные с гаджетами и онлайн-жизнью.

Но заимствование слов происходит не только потому, что в языке нет слова для нового понятия. Есть множество других причин:

  1. Слово табуировано: нет подходящих русских аналогов словам «секс» и «пенис».
  2. Слово вдруг входит в моду: раньше были «макароны», теперь «спагетти», раньше был «шлягер», теперь «хит».
  3. Хочется отделить профессиональный жаргон от бытового использования слова: «пофиксить баги» = «исправить ошибки».
  4. У иностранного слова другой оттенок смысла: «спонтанный» не то же самое, что «самопроизвольный».

Язык не отражает мышление его носителей

Почему там, где один язык довольствуется общим словом, другой вводит подробную классификацию? Здесь многие вспоминают язык эскимосов с его 200 синонимами слова «снег». Но из книги мы узнаем, что это миф, и в эскимосском не больше слов для обозначения снега, чем в среднем европейском языке. Ни слова, ни грамматические конструкции не отражают мировоззрение.

«Если вдуматься, этот постулат заводит в логический тупик: нельзя помыслить о чем-то, пока не появилось слово для его обозначения. Но если новое слово заимствуется потому, что нужно назвать новую вещь или идею, как тогда вообще возможны заимствования из одного языка в другой?»

Мария Елифёрова
Мария Елифёрова
цитата из книги «#Панталоныфракжилет»

Источник заимствования не всегда очевиден

Например, детское слово «попа» вовсе не произошло из грубого «жопа» путем замены одной буквы. Оказывается, это прямое заимствование из испанского, от popa («корма»), а возможно, из немецкого, в котором «popo» означает то же, что и в русском.

Слово «унитаз» происходит от названия торговой марки Unitas, примерно по той же схеме, что и «ксерокс», который тоже был названием фирмы. Так что это вовсе не универсальный таз.

А «малиновый звон» колоколов не имеет ничего общего с малиной: он происходит от бельгийского города Малин, знаменитым своими колоколами. При Петре I малинские секреты построения колоколов были импортированы в Россию и стали ассоциироваться со сладкой ягодой.

Описки и ошибки — важный источник заимствований

Вспомним цитату из Евангелия: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное». Мы не вдумываемся, откуда взялось такое экзотическое сравнение: все-таки верблюдов в пустынях предостаточно. Но вполне возможно, евангелист имел в виду не «kámēlos», верблюда, а «kámilos», корабельный канат. С ним картина становится намного нагляднее. Первоначальные рукописи Нового Завета не сохранились, так что проверить уже не получится.

А слово «выглядеть» в значении «выглядеть хорошо», «выглядеть как иностранец» внесли в язык обрусевшие немцы: это прямая калька с немецкого «aussehen». Эта неправильность быстро обрусела и стала использоваться в русском литературном языке, хотя пуристы (ревнители чистоты языка) и вели с ней долгую безуспешную борьбу.

Слова при заимствовании переживают трансформации

При заимствовании у слов могут смещаться значения. Например, «огурец» происходит от греческого «áōros» — «незрелый». Зрелые огурцы в пищу непригодны. А «утиль» от французского «utile» — полезный. Тут значение изменилось на противоположное.

Иногда слово при заимствовании раздваивается. Например, «шуба» и «юбка» попали в русский язык независимо друг от друга, но происходят они от одного и того же арабского слова «jubba» — «рубаха». Некоторые слова имеют два корня — один родной, а другой заимствованный. Например, «домофон» и «светофор», в которых «дом» и «свет» русские, а «фор» (носить) и «фон» (звук) — греческие.

Заимствуются не только существительные, но и грамматические конструкции

Многие до сих пор косятся, заслышав новые для русского языка междометия «упс» и «вау», забыв, что «ура», «браво» и «бис» — тоже иностранного происхождения. «Ura» — турецкое «бей», а возможно, «hurra» — верхненемецкое «спеши». «Bravo» — восклицание «хорошо!» в итальянских театрах, а «bis» — просьба повторить номер.

Многие словосочетания на самом деле являются кальками с других языков, только мы этого уже не замечаем. В «пальто от Версаче» слово «от» — изначально не предлог, а прилагательное. Произошло это выражение от французского словосочетания «от кутюр» — «haute couture», «высокая мода».

Не всегда возможно проследить источники фразеологизмов, но во множестве языков есть выражения из Библии («притча во языцех», «глас вопиющего в пустыне») и латинские изречения («перейти Рубикон»). И, конечно, языки постоянно заимствуют понравившиеся поговорки, сравнения и метафоры, вольно меняя по дороге их смысл.

Некоторые народы обходятся без заимствований или им так кажется

Из книги мы узнаем, что в исландском языке есть собственные названия для множества вещей и понятий, которые в других языках, как правило, заимствуются:

  • Компьютер — tölva, от tala («число») и völva («прорицательница»),
  • Космонавт — geimfari, от geimur («небесное пространство») и fari («ездок»),
  • Метеорология — veðurfræði, от veður («погода») и fræði («знание»),
  • Микроскоп — smásjá, от smár («маленький») и sjá («смотреть»).

Стараются и французы: в 1996 году правительство выпустило указ, который призывал бороться с англицизмами во имя сохранения чистоты языка. Например, компьютер решили называть «ordinateur» — слово существовало давно, но многие предпочитали более понятное «computeur». Ирония в том, что оба слова имеют латинское происхождение, просто одно заимствовано раньше, другое позже.

Да и многие «исконно исландские» слова на самом деле являются калькой с греческих или латинских. Например, «электричество» (от греческого ḗlektron, «янтарь») — это «сила янтаря» (rafmagn, от raf, «янтарь», и magn, «сила»). А «витамин» (от латинского vita, «жизнь», и химического вещества «amin») — «вещество жизни» (fjörefni, от fjör, «жизнь», и efni, «вещество»).

«Чужие» слова просачиваются сквозь границы, перелетают через моря, оседают в других языках и становятся там своими. И процесс этот не удержать никакими «мокроступами». Которые, кстати, никто всерьез вводить взамен галош и не предлагал — их придумал критик Белинский, пародируя языковых пуристов.

Книга Марии Елифёровой:

Анастасия Арефьева
Анастасия Арефьева
журналист, писатель
При копировании материалов размещайте
активную ссылку на www.alpinabook.ru