Психология зла: почему важно писать и читать про преступников

На прошедшей весенней ярмарке «non/fictio№» встретились психолог и писательница Наталья Керре, журналистка, правозащитница и автор книжной новинки «Я иду искать: Подлинные истории о российских маньяках» Ева Меркачёва, а также врач-психиатр, автор канала «Фаустов Лес» Василий Бейнарович. Эксперты собрались, чтобы разобраться в психологии тру-крайм-контента: почему у него так много поклонников, где грань между простым интересом и практическим пособием и зачем важно не закрываться от тяжелых видео и книг. Публикуем самые любопытные фрагменты беседы.

Маньяков порождает среда?

Наталья Керре: Однозначно, серийные убийцы — это люди психически нездоровые, чье состояние подогревается средой. Что формирует среда? Во-первых, вседозволенность. Во-вторых, если присутствует травматика в детском и подростковом возрасте, все это усугубляет течение заболевания. И, конечно, неблагоприятная среда не настраивает на лечение. Если у человека есть окружение, которое понимает, что существует проблема, и настаивает на том, что надо посещать врача и социально адаптироваться, то далеко не всегда всё заканчивается критично.

Василий Бейнарович: Среда влияет в большей степени, чем какой-либо психический анамнез. Самый частый комментарий, который мы можем встретить под роликами про серийных убийц: «Я же пережил то же самое, но не стал серийным убийцей». Это действительно так, потому что есть огромная группа людей, которые спокойно переживают стресс, травмы, обращаются к специалистам и преодолевают свои психические расстройства.

Я люблю тру-крайм — значит, я предрасположен к насилию?

Наталья Керре: Это вопрос, который часто задают клиенты: «Нормально ли, что мне нравится тру-крайм во всех вариантах? Нормально ли, что мне нравится агрессивная музыка?» Я считаю, что должна быть база, на фоне которой может быть совершено преступление, — изначально должно быть психическое нездоровье. Если у вас с психикой всё в порядке и нет скрытого психического расстройства, то, увлекшись тру-краймом, вы маньяком не станете.

В современном мире хоррор, тру-крайм и прочие проявления агрессии служат снятию стресса. Я думаю, что многие замечали: посмотришь — и напряжение немного отступает. Почему так происходит? Это сильный выплеск эмоций, который мы себе не можем позволить в реальной жизни. Потому что у нас коллеги, офис, где надо вести себя прилично, семья, дети. И тут на помощь приходит тру-крайм. Поэтому если вы любите такой контент, но до дела до сих пор не дошло, то, скорее всего, с вами всё в порядке.

Василий Бейнарович: Я полностью согласен, что те, кто интересуются тру-крайм, интересуются им в первую очередь, чтобы расслабиться.

Маньяк Пичушкин, например, употреблял огромное количество такого контента, но почему? Потому что личностно — как человек — он был неполноценен. Он не занимался развитием своей личности. Родители не отдавали его в кружки, не защищали его личность в классе — он был подвержен буллингу. А какими работами он занимался? Он был разнорабочим. И решил, что достичь чего-то для себя может только доминируя. Но доминировал он над кем? Над людьми, которые злоупотребляли алкоголем, более слабыми. Такие, как Пичушкин, всегда будут искать слабых. Животных, детей, стариков, женщин.

Наталья Керре: Я хочу дополнить, почему основные потребители тру-крайма — женщины. У них еще меньше, чем у современных мужчин, возможностей выплеснуть агрессию и яркие эмоции. Потому что никуда не делись социальные установки, такие как: «Ты же девочка...», «Не дерись, не кричи, не бегай». А наши эмоции, обусловленные гормональным фоном, никуда не деваются, и у женщин гормональные качели гораздо сильнее, чем у мужчин. Как это выплеснуть? Через потребление тру-крайм-контента.

Как не стать жертвой маньяка?

Василий Бейнарович: Распознать преступника — довольно сложная задача. Есть факторы, на которые вы должны обращать внимание. Например, в такси. У некоторых таксистов лежит бутылочка воды для пассажиров. Если она открыта, значит, мы не пьем из нее. Барбариски никакие не берем. Смотрим, чтобы водитель ехал четко по навигатору.

Тру-крайм — это действительно современное ОБЖ, как говорит мой директор. И по этой причине это — обучающий процесс. Но много ли упражнений из фитнес-видео вы смогли повторить в тренажерном зале?

Поэтому важно быть бдительным, не бояться звонить друзьям и любимым в случае сомнительных ситуаций. А самое важное, если вы мама или папа, не бояться рассказать своему ребенку, что не надо доверять каждому встречному.

Наталья Керре: Я добавила бы по поводу воспитания детей. Запомните: не стыдно кричать, не стыдно царапаться, не стыдно бить стекла, чтобы сработала сигнализация. Скажите своим детям: «Если ситуация выходит из-под контроля, не бойся проявлять агрессию. Я потом за всё заплачу. Для меня самое важное, чтобы ты был жив и здоров».

Ева Меркачёва: Когда я общалась с маньяками, то видела, как они в один момент теряют логическую связь. И если человек общается с маньяком, как мне кажется, больше 15 минут, то будет проскальзывать подобная алогичность, что покажется странным. Плюс холодный взгляд и недобрая улыбка. Нужно доверять своей интуиции. Уходить, если рядом с человеком становится не по себе, чувствуется что-то нездоровое.

Наталья Керре: Соглашусь. У меня большой опыт работы с шизофренией, причем не только у взрослых, но и у детей и подростков. Один из не совсем научных, но косвенных признаков, который срабатывает почти всегда, это суперсерьезный взгляд у детей. Практически всегда приходят родители, детям которых подтвердили впоследствии диагноз, и рассказывают: «Он родился, и в первый год у него был такой серьезный, взрослый взгляд. Нам казалось, что растет суперинтеллектуал».

И есть такое понятие среди диагностов, как «чувство шизофрении», когда специалист-диагност говорит: «Я еще не понял до конца все признаки, не могу их описать, но чувствую, что-то здесь не то». Так что, действительно, момент интуиции есть.

Что делать, если я чувствую в себе или близком склонность к жестокости и агрессии?

Ева Меркачёва: Сейчас так много достижений в сфере психологии и психиатрии, чтобы это можно было купировать. Возможно, в будущем будут созданы тесты, которые позволят еще в школе выявлять у детей склонность к жестокости, и терапевтическими методами это поправлять.

Кстати, большинство из тех маньяков, о которых я пишу, издевались над животными. Поэтому это не пустые разговоры про то, что, если ребенок кошечке перебил лапки или бабочке оторвал крылышки, это такое баловство. Нет, маньяки с этого начинают.

Раньше все боялись обращаться к врачам, потому что могли попасть на учет в психдиспансер и тогда были бы проблемы с трудоустройством и не только. Сейчас всё по-другому.

Наталья Керре: Действительно, сейчас масса способов помощи, но есть вещи, которые лечатся только медикаментозно. Я все чаще сталкиваюсь с тем, что в ситуациях, когда вообще-то нужно «поесть вкусных таблеточек» и станет легче и, может быть, это простое действие сохранит кому-то жизнь, человек годами ходит к психологу, который говорит: «Прими свою личность. Тебе можно всё». А потом, когда человек идет убивать или насиловать, психолог говорит: «Нет, нет, нет, я здесь ни при чем».

Не надо демонизировать психиатрию. Мои коллеги тоже часто говорят: «Не ходите к психиатру. Он вам даст таблетки, они вас превратят в зомби». Это ужасно. Надеюсь, со временем ситуация будет меняться и мы придем к пониманию, что нужны и психологи, и психиатры, и есть ситуации, когда помощь нужна медикаментозная — и достаточно жесткая.

Василий Бейнарович: Тут я аплодирую. Это действительно очень важно: психофармакология и психотерапия должны идти рука об руку, чтобы человек был в балансе.

Зачем писатели и ведущие подкастов романтизируют тру-крайм, посвящая ему столько времени?

Наталья Керре: Если мы не говорим о проблемах, не значит, что их нет. То есть оттого, что мы молчим, что есть проблема убийств и таксист, к которому вы сели вечером, может довезти вас не совсем до дома и не совсем в целом состоянии, проблема не исчезает. Поэтому, как психолог, я считаю, что говорить об этом однозначно надо. Мы должны знать, что зло в мире существует. И мне кажется, что такие книги, которые делает Ева, говорят о том, что есть шанс, что зло будет наказано.

Ева Меркачёва: На самом деле очень важно, как мы говорим об этом. У меня преступники точно не романтизированы. Я пыталась передать весь ужас, всё отвращение, которое возникает во время чтения уголовных дел и общения с убийцами. Маньяки говорят вещи, которые вызывают отторжение у психически здоровых людей, и ведут себя так, что тоже вызывает отторжение у остальных. И мне кажется, что, прочитав истории про тех маньяков, про которых я пишу, никто не захочет быть на них похожими. Потому что они предстают людьми психически нездоровыми, ущербными, людьми, которые находятся на самом дне, в самом аду, и которые до сих пор не могут найти выход оттуда.

Василий Бейнарович: Про романтизацию тру-крайма говорят те, кто не особо глубоко знаком с этим контентом, кто на него случайно налетает. Я, как автор, показываю, какие маньяки отвратительные, что они делали и что никто из девушек их не перевоспитал бы, как это часто обсуждается на соответствующих форумах.

Важно показывать, что это психически больные люди, которые оказались в определенных условиях. Сколько бы мы ни размышляли и ни писали книг о предотвращении таких ситуаций, наши тексты, к сожалению, не всегда достигают тех, кому действительно нужны. А тем, кто проявляет интерес, мы стараемся помочь как можем. Я считаю, если мысль дошла хотя бы до одного человека, мы уже немного улучшили этот мир.

Поэтому давайте говорить о тру-крайме с точки зрения его воспитательной ценности, чтобы в будущем было как можно меньше подобных прецедентов. Чтобы, когда вы заметите, что вашего одноклассника или однокурсника буллят, вы не потакали этой «стае», а предприняли попытку помочь или хотя бы позвали на помощь. Или, узнав о трагедии в жизни девушки, не закрыли на это глаза, обвиняя: «Да она сама виновата». Нет, она не виновата.