Почему началась Великая Французская революция
Почему произошла Французская революция? Для тех, кто изучает ее, — это вопрос вопросов, как, впрочем, и производные от него: была ли Революция неизбежна? Была ли она необходима? Попробуем разобраться вместе с авторами книги «Французская революция» историками Дмитрием Бовыкином и Александром Чудиновым.
«Классическая» трактовка
«Классическая» трактовка Французской революции объясняет, что та была неизбежна и необходима для ликвидации Старого порядка. Тот находился в глубоком кризисе, реформированию не подлежал и только мешал дальнейшему развитию страны. В ХХ веке историю Французской революции освещали в основном исследователи, разделявшие философские воззрения Карла Маркса. Марксисты дополнили «классическую» трактовку Революции XVIII века, которую приводили французские либеральные историки эпохи Реставрации, и объявили эту революцию буржуазной. Такой, в результате которой капиталистическая формация сменила феодальную.
Разумеется, при подобном объяснении уже не только Французская, но и все остальные революции в мировой истории оказывались необходимыми и неизбежными.
Системный кризис, которого не было
Франция XVIII века была богатой, быстро развивающейся страной с мощной экономикой. С 1720-х по 1780-е годы страна переживала продолжительный и устойчивый рост. Быстро развивались сектора колониальной торговли, тяжелой промышленности, аграрное производство и строительство.
На XVIII век выпал настоящий демографический бум. С почти 30 млн жителей Франция стала самой густонаселенной страной Западной Европы, а в целом по континенту занимала второе место, лишь немногим уступая России.
Бедное государство в богатой стране
У столь богатой страны имелась одна большая проблема — относительная бедность государства. Такая проблема стояла не только перед Францией, но и перед другими абсолютными монархиями Европы. Происшедшая в XV–XVI веках «военная революция» вынудила государства обзавестись профессиональными армиями. Это было дорогое удовольствие.
Удовлетворять возросшие финансовые потребности государства должна была Средневековая система сбора налогов. Она с этой задачей должным образом не справлялась: организм вырос, а кровеносная система осталась прежней. Отсюда и парадокс существования бедного государства в богатой стране, и постоянный дефицит средств у всех абсолютных монархий Старого порядка.
Главный недостаток фискальной системы Франции — непропорциональное распределение налогового бремени.
Население страны делилось на три сословия: духовенство, дворянство и все остальные. Дворяне, как и все представители третьего сословия (ротюрье), выплачивали подушный налог и косвенные налоги, а духовенство ежегодно вносило в казну огромную сумму — «дар» церкви. Однако поземельный налог (талья) — основной источник государственных доходов — не выплачивался с дворянских и церковных земель. При покупке дворянином крестьянской земли участок также освобождался от уплаты тальи. В XVII–XVIII веках такое расширение дворянских владений было популярно, и база налогообложения сокращалась, что отягощало налоговое бремя для тех, кто привилегий не имел.
За долгую историю существования тальи монархи даровали и продали слишком много частных освобождений от нее. Особенно активно это делалось в периоды гражданских смут XVI–XVII веков: короли, чтобы привлечь на свою сторону тот или иной город, могли освободить его от тальи навечно. В результате: налогооблагаемая база сократилась, бремя на остальных увеличилось.
Попытка реформы Машо д’Арнувиля
В мае 1749 года министр Людовика XV Жан-Батист де Машо д’Арнувиль, умный и жесткий администратор, отменил десятину — временный прямой налог на доходы, действовавший во время войны за Австрийское наследство. Вместо него Машо убедил короля ввести налог размером поменьше, но зато постоянный — двадцатину, которая должна была идти на погашение государственного долга.
В преамбуле закона особо подчеркивалось, что налог носит всесословный характер:
«Ничто не может быть более правильным и справедливым, чем распределение его между всеми французами в зависимости от их возможностей и размеров доходов».
Основная тяжесть двадцатины ложилась на имущие слои: обложению подлежали доходы от земельной собственности, торговли, промышленности, движимого имущества и должностей, но не заработная плата наемных работников. Неудивительно, что реформы Машо вызвали ожесточенное сопротивление привилегированных сословий.
Главной ударной силой аристократической оппозиции выступили высшие судебные органы, называвшиеся во Франции того времени суверенными судами. В их число входили 13 парламентов и 4 верховных суда, 15 счетных палат и 10 палат косвенных сборов. Места в таких судах покупались у государства за немалые суммы, и снять человека с должности можно было, только вернув ему уплаченные за нее деньги. Поскольку число советников в каждом из подобных органов превышало несколько сотен, а свободных средств в казне никогда не было, эта судейская аристократия вела себя достаточно независимо. Особенно это касалось парламентов, считавшихся своего рода вершиной судейской пирамиды и часто конфликтовавших с министрами.
Для того чтобы помешать министерским мерам, судейские пользовались своим правом на регистрацию нормативных актов. Любой такой акт вступал в действие на той или иной территории после того, как регистрировался парламентом, в округ которого эта территория входила. Если же парламент считал, что документ не соответствует «конституции королевства», то возвращал его обратно с письменным мотивированным протестом (ремонстрацией).
Фактически судейские имели возможность опротестовать любое решение правительства.
В случае с реформами Машо оппозиция парламентов получила поддержку со стороны церкви, которой тоже не хотелось лишаться иммунитета от налогов. После трех лет препирательств правительство пошло на уступки духовенству и в 1751 году подтвердило его привилегии в налоговой сфере. Таким образом, хотя Машо все же добился введения двадцатины, налог лишился своего принципиального преимущества — всесословности. В 1754 году король под давлением оппозиции и вовсе отстранил Машо от руководства финансами, после чего налог, задуманный как справедливый, был дополнен всевозможными изъятиями для привилегированных, что лишило его изначального смысла.
«Революция Мопу»
Историки тщательно анализируют путь, которым Франция пришла к Революции, обращая особое внимание на те «развилки», где страна могла выбрать иную дорогу и тем самым избежать страшных потрясений. Одной из таких «развилок» считается судебная реформа, проведенная канцлером Рене Николя де Мопу в 1770–1774 годах.
Устав от попыток преодолеть сопротивление парламентов и провести перераспределение налогового бремени, Людовик XV и его министры решили устранить сам корень проблемы — ликвидировать парламенты.
Возглавлявший французскую юстицию канцлер Мопу подготовил и в 1770 году стремительно осуществил реформу по замене этих опостылевших короне учреждений новыми судами. Члены этих судов назначались на места, а не покупали их. Реформа Мопу, или, как ее называли за радикальность, «революция Мопу», считается образцовой по четкости и быстроте проведения. Одним ударом судейская аристократия была лишена своих полномочий.
Реформа Мопу избавила центральную власть от наиболее сильного противника любых нововведений. Ожидалось, что теперь необходимые налоговые реформы пройдут беспрепятственно, так как главная препона с их пути устранена, но... 10 мая 1774 года Людовик XV скоропостижно скончался от оспы.
Взошедший на трон внук покойного короля, 20-летний Людовик XVI не имел ни малейшего представления о том, как вести государственные дела, поскольку дед его к ним не допускал. Молодому королю очень хотелось заслужить любовь подданных, а потому, прослышав, что канцлера Мопу и его реформу очень ругают, он немедленно эту реформу отменил, а канцлера отправил в отставку. Тому ничего не оставалось, как заметить:
«Я выиграл для короля процесс, продолжавшийся триста лет. Но если он хочет его проиграть, это его право».
Одним росчерком пера юный монарх вернул на политическую арену самого опасного и могущественного противника модернизации государственного строя.
Цена независимости США
Очень скоро Людовику пришлось пожалеть о своем безрассудном альтруизме. В последующие полтора десятилетия его министры Анн Робер Жак Тюрго, Шарль-Александр де Калонн и Этьен-Шарль Ломени де Бриенн с большей или меньшей степенью радикальности пытались обновить финансовую систему и ликвидировать налоговые привилегии двух первых сословий. Однако все их попытки модернизировать фискальную политику государства наталкивались на упорное сопротивление привилегированных сословий, которое возглавляли восстановленные королем парламенты.
Между тем к концу 80-х годов XVIII века экономическая ситуация из хронически трудной превратилась в критическую.
Причиной тому были серьезные деформации в кредитной политике швейцарского банкира Жака Неккера, которому в 1777–1781 годах было доверено руководство французскими финансами.
В эти годы Французское королевство участвовало в войне против Великобритании на стороне ее североамериканских колоний, боровшихся за свою независимость. Для покрытия военных расходов, которые достигли гигантской цифры в 1 млрд ливров, Неккер использовал принципиально новую схему. Он старался находить средства на ведение войны, не повышая налогов — исключительно за счет займов. Главными кредиторами государства, в отличие от предшествующих периодов, были не французские финансисты, а швейцарские и голландские банкиры.
Раньше традиционным способом преодоления послевоенных финансовых трудностей для Франции было так называемое «выжимание губок», то есть расследование злоупотреблений и последующая конфискация части неправедно нажитых средств, что всякий раз позволяло существенно снизить государственный долг. Но теперь подобные методы неприменимы: кредиторами были в основном иностранцы.
Неккер приобрел репутацию человека, способного доставать деньги из воздуха, но оставил своим преемникам гигантский государственный долг, поставивший страну на грань банкротства.
В 1787 году на обслуживание этого долга шло до 50% всего бюджета. Для сравнения заметим, что военные расходы забирали 26%, а затраты на содержание двора — любимая тема оппозиционной печати — вместе с пенсиями (в том числе ветеранам) составляли лишь 8%.
В подобной ситуации альтернативы финансовой реформе уже не оставалось. Но такая реформа по-прежнему наталкивалась на ожесточенное сопротивление со стороны прежних элит, не желавших расставаться с привилегиями.
Социальный резонанс
Экономика Старого порядка была цикличной: многолетние периоды роста цен на зерно сменялись столь же продолжительными периодами их снижения. На протяжении большей части XVIII века цены на зерно постепенно росли, с чем и был связан отмеченный выше рост французской экономики. В 1776 году эта фаза цикла закончилась, и цены на зерно пошли вниз. Вскоре стали падать и цены на вино, важнейший продукт французского экспорта.
Снижение доходов производителей сопровождалось сокращением найма рабочей силы и ростом безработицы в сельской местности.
Дабы поднять спрос на сельскохозяйственную продукцию и стимулировать ее производство, правительство занялось расширением экспорта. В 1786 году оно заключило торговый договор с Англией, который открывал британский рынок для французских вин. Взамен французский рынок открывался для продукции английских мануфактур. В 1787 году был разрешен свободный вывоз зерна за рубеж и заключен торговый договор с Россией, также предусматривавший выгодные условия для экспорта французских вин.
Однако в том же году началась русско-турецкая война, и путь из Франции в Россию через Черное море закрылся. На Балтике же французы не могли конкурировать с давно обосновавшимися там англичанами и голландцами. Остальные из перечисленных мер на практике не улучшили ситуацию, а, напротив, еще больше ее обострили.
Экспорт пшеницы привел к тому, что значительная часть запасов зерна ушла за рубеж. Лето 1788 года выдалось неурожайным. В некоторых областях из-за дождей и страшных бурь погибло до четверти урожая. Цены на внутренних рынках подскочили.
Стали распространяться панические настроения: люди боялись голода.
Торговый договор с Англией сулил французским земледельцам в перспективе немалую выгоду, однако гораздо быстрее промышленники Франции ощутили на себе его издержки. Английские текстильные мануфактуры, имевшие лучшее техническое оснащение, заполнили французский рынок более дешевой продукцией, вытесняя с него местных производителей. Вдобавок, у тех возникли серьезные проблемы с сырьем. В 1787 году сбор шелка-сырца из-за неблагоприятных погодных условий оказался крайне низким. Неурожай 1788 года спровоцировал массовый забой овец и, соответственно, резкое сокращение их поголовья, что вызвало еще и дефицит шерсти. Все это вместе привело к острому кризису французской текстильной промышленности: сотни предприятий закрылись, тысячи работников оказались на улице.
Финансовый дефицит, падение цен, неурожаи, фронда знати и парламентов, голодные бунты, слабость центральной власти — все это бывало в истории Франции и раньше, но в разные периоды.
Одновременное же действие всех этих негативных факторов вызвало тот социальный резонанс, который и привел к краху Старого порядка. Впрочем, для того чтобы кризис превратился в революцию, ведущую к смене правящих элит, нужна была та самая новая элита, которая могла бы заменить прежние.
Просвещенная элита
Долгое время доминировала точка зрения, согласно которой революционное движение против монархии Старого порядка возглавляла предпринимательская буржуазия, якобы стремившаяся отстранить дворянство от власти. Однако проведенные во второй половине ХХ века исследования показали, что лица, занимавшиеся во Франции XVIII века капиталистическим предпринимательством, не представляли собой сколько-нибудь целостной социальной группы с общими и тем более осознанными интересами. Различными видами предпринимательства занимался тогда широкий круг людей из самых разных сословий.
Новейшие исследования социокультурной истории XVIII века показывают: общим знаменателем выступал не экономический или социальный статус, а единство идейных установок — приверженность принципам философии Просвещения.
В современной исторической литературе их обозначают термином «просвещенная элита».
Это внесословное и политически активное меньшинство сформировалось во второй половине XVIII века, когда вся Франция мало-помалу покрылась густой сетью разнообразных общественных объединений, имевших целью распространение культурных ценностей Просвещения. В них участвовали и дворяне, и священнослужители, и чиновники, и представители образованной верхушки третьего сословия.
Должностные лица таких обществ избирались голосованием на конкурсной основе. Просветительские ассоциации разных городов поддерживали друг с другом интенсивную связь, образуя единую социальную сеть. В этой социокультурной среде и сформировалась просвещенная элита — сообщество представителей всех сословий, объединенных приверженностью идеологии Просвещения, включая принципы народного суверенитета, прав человека, веротерпимости и т. д.
Просвещенная элита с осени 1788 года и стала основной движущей силой общенационального движения во Франции за решительные изменения в общественном и государственном строе.
Перехватив у правительства инициативу, она придала преобразованиям такой размах и радикализм, при которых конечной целью перемен становилось уже не обновление Старого порядка, а его полная ликвидация и замена Новым.