«Эй, ты уйгур?» История Тахира Хамута Изгила — поэта, пережившего геноцид своего народа

Издательство «Альпина Паблишер» выпустило книгу «За мной придут ночью» — мемуары уйгурского поэта Тахира Хамута Изгила о геноциде своего народа в современном Китае. Мы уже рассказывали об этой трагедии, а теперь хотим познакомить вас с историей человека, пережившего политические преследования лично.

Тахир — талантливый поэт, кинорежиссер и интеллектуал, — прошел через тюремное заключение, пытки и систематическую дискриминацию. Он стал свидетелем превращения Синьцзяна в полицейское государство, где уйгуров отправляли в «лагеря перевоспитания» без суда и следствия. Поэт с семьей был вынужден покинуть родину и искать убежище в США. Там, работая водителем такси и преодолевая трудности адаптации, он нашел в себе силы рассказать миру о судьбе своего народа. Его книга — не только личная история, но и свидетельство одного из самых острых гуманитарных кризисов нашего времени.

Детство в Кашгаре и первые стихи

Тахир Хамут Изгил родился в 1969 году в семье фермеров и провел детство в деревушке на окраине Кашгара — городского уезда в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Его юные годы пришлись на эпоху «культурной революции», когда радикальный маоизм активно искоренял старые традиции, а хунвейбины охотились на политических противников коммунистического режима.

Но в начале 1980-х годов в Китае начались важные перемены — к власти пришел Дэн Сяопин, который начал проводить политику «реформ и открытости». В культуре эти изменения привели к Пекинской весне — периоду, когда власти ослабили цензуру, позволили художникам, писателям и поэтам более свободно выражать свои мысли. Именно в эту эпоху перемен юный Тахир, еще школьник, написал свое первое стихотворение.Стоит отметить, что для уйгуров в целом поэзия всегда была важной частью повседневной жизни. И тогда, и сейчас они часто цитируют стихи в разговорах, делятся ими в соцсетях и с друзьями. Через поэзию уйгуры обсуждают важные темы: от семейных отношений до проблем с властями. В сложные времена стихи помогают им сохранять единство, выражать чувства и беречь свою культуру.

Стоит отметить, что для уйгуров в целом поэзия всегда была важной частью повседневной жизни. И тогда, и сейчас они часто цитируют стихи в разговорах, делятся ими в соцсетях и с друзьями. Через поэзию уйгуры обсуждают важные темы: от семейных отношений до проблем с властями. В сложные времена стихи помогают им сохранять единство, выражать чувства и беречь свою культуру.

Взросление на улицах Пекина и активизм

После окончания школы Тахир поступил в Университет Миньцзу в Пекине. Этот вуз был особенным — он специализировался на обучении студентов из национальных меньшинств Китая. Здесь Тахир познакомился с другими уйгурскими студентами из Синьцзяна, и вместе они сформировали группу единомышленников. Среди них был Перхат Турсун, который позже стал одним из самых известных и противоречивых уйгурских писателей и поэтов.

Эта компания увлеченно изучала западную философию и литературу, формируя новое поколение уйгурской интеллигенции. Они читали труды европейских мыслителей, знакомились с литературными течениями Запада и Америки, не забывая при этом о современной китайской литературе. Тахира особенно интересовали новые идеи в искусстве и философии. Он так глубоко погрузился в эту тему, что вскоре стал одним из ведущих уйгурских экспертов по западному модернизму в литературе.

Однако мирная студенческая жизнь была прервана политическими волнениями конца 1980-х годов. Кульминацией стали события на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Движение, начавшееся как студенческие протесты за демократические реформы, переросло в масштабное противостояние власти и народа. Протесты были жестоко подавлены 4 июня, когда правительство применило военную силу против невооруженных протестующих. Тахир оказался в гуще этих событий, участвуя в голодовках и маршах. Несмотря на трагический исход протестов, его интерес к политическим переменам и борьбе за справедливость лишь окреп, что во многом определило его дальнейшую судьбу.

Осень испачкала яркими красками
Наши одежды. Мы шли по дороге.
В мутном ручье ледяная вода
Листья кружила, упавшие с неба.
Вот впереди бесконечный забор.
Око демона — красный фонарь на воротах.
Касимджан вдруг сказал: «Мы у женской тюрьмы».
Розахун рассмеялся: «Я бы здесь порезвился».
Тело земли раскололось на части —
Вновь соберут его только дороги.
Ветер холодный привел своих братьев
С горных вершин. Я продрог.

Становление в Урумчи

После окончания университета в начале 1990-х Тахир вернулся в родной Синьцзян, в город Урумчи, где занял должность преподавателя китайского языка. Параллельно с основной работой он продолжал писать и публиковать стихи модернистской направленности. Тахир был одним из первых уйгурских поэтов, писавших свободным стихом, следуя по стопам Ахматджана Османа.

Используя новую форму, Тахир открыто писал о ранее табуированных темах: сексе, религии, шаманизме и суевериях, которые связывают уйгуров с их землей и традициями. Особое место в его творчестве занимала тема родного края. Его стихи часто выражали глубокую привязанность к Кашгару, местным обычаям и сленгу. В поэзии Тахира Хамута Изгила переплетались чувства тоски и истощения, очарования и освобождения.

Не боялся поэт затрагивать и спорные темы. Например, в одной из его широко обсуждавшихся поэм 1994 года упоминались марихуана, мастурбация и «спившаяся нация». Такая смелость и новаторство быстро принесли Тахиру в авангардистских кругах репутацию не только талантливого, но и отважного поэта.

Терпение

Смотрят и выжидают:
На землю — солнце,
На дерево — молния,
Тигр — на газель,
Ночь — на день,
На реку — время,
На смертных — Тенгри,
На грудь — пистолет.
Это терпение — вечное,
Непобедимое и безжалостное.

Первое тюремное заключение

В 1996 году жизнь Тахира резко изменилась. Он планировал уехать учиться в Турцию, но был арестован на китайско-киргизской границе. Обвинение звучало таким образом: «попытка вывезти нелегальные и конфиденциальные материалы за пределы страны». В книге Тахир отмечает, что в то время любого уйгура могли арестовать по малейшему поводу.

После полутора лет в тюрьме Урумчи Тахира приговорили к трем годам трудового перевоспитания. Половину срока он уже отсидел, а вторую ему предстояло провести в трудовом лагере в Кашгаре. Условия заключения были бесчеловечными: Тахир подвергался физическим и психологическим испытаниям, его вес упал до критических 45 килограммов.

Когда Тахир освободился, он узнал, что его уволили с должности преподавателя. В Урумчи он вернулся без денег и без работы. «Регистрация — вот все, что у меня осталось», — вспоминает он. Этот период стал серьезным испытанием для Тахира, но не сломил его дух и стремление к творчеству.

Таинственное место

Здесь нет имен, здесь нет названий,
Но если скажем «будут» — будет так.
Здесь нет корней и нет песков,
Но если скажем «будут» — будет так.
Здесь время не течет по стенам,
Но если скажем «будет» — будет так.
Здесь одиночество не множат,
Но если скажем «будут» — будет так.
Здесь ночью в небо не глядят,
Но если скажем «будут» — будет так.
Здесь ничего не забывают,
Но если скажем «будут» — будет так.

И все же ничего не изменить словами —
И даже то, что сделали мы сами.

Создание семьи и кинокомпании на фоне массовых протестов

Трудясь днями и ночами, Тахир смог закрепиться на позиции режиссера. Однако как режиссер-отщепенец, работающий не на государство, чаще всего он снимал низкобюджетные телевизионные сериалы, музыкальные клипы и рекламные ролики. И едва сводил концы с концами. Такая ситуация была актуальной вплоть до 2001 года, когда поэт познакомился со своей будущей женой — Мархабе.

Постепенно жизнь Тахира начала налаживаться. Он продолжал работать в частной медиакомпании, писать стихи и вернул признание в творческих кругах. У них с Мархабой родились две дочери, в 2008 году семья смогла купить собственное жилье. Его периодически допрашивали в полиции. Страх, что в любой момент по необъяснимой причине его снова могут приговорить к заключению, сохранялся, но Тахиру удалось достичь некоторой стабильности.

Важно отметить, что на фоне личной истории Тахира и его семьи обстановка в Синьцзяне продолжала ухудшаться. Дискриминация уйгуров стала неотъемлемой частью повседневной жизни. Работодатели отказывались от услуг уйгуров, а власти принудительно отправляли их на низкооплачиваемые работы за пределами региона. Экономическое и социальное давление росло. Ситуация достигла критической точки в середине 2009 года: после инцидента на фабрике игрушек в Восточном Китае, где рабочие-хань устроили самосуд над коллегами-уйгурами из-за неподтвержденных слухов об изнасиловании. Урумчи охватила волна жестокого противостояния между уйгурами и хань. Количество жертв исчислялось сотнями: рабочие поджигали автобусы, разбивали витрины магазинов, а случайных прохожих на улицах забивали до смерти.

В разгар этих событий Тахир столкнулся с прямой угрозой жизни. Он шел по многолюдной улице, а затем услышал оклик группы хань: «Эй, ты уйгур?» «Да, уйгур, — ответил он. — А вам-то что?». За этими словами последовал град ударов. Тахиру удалось спастись, — он перепрыгнул через забор и нашел укрытие.

После того, как отхлынет волна,
После того, как она всё смешает,
После ударов и столкновений,
После объятий и отстранений,
После того, как всё в лед обратится,
После шлифовки, жестокой и грубой,
После бесшумной суровой обкатки,
После веков полировки проклятой
И
После забвения
Настанет мгновение,
Когда в камень песок превратится.

Создание лагерей для интернированных и решение об эмиграции

После беспорядков в Урумчи в 2009 году жизнь уйгуров в Синьцзяне стала невыносимой. Новые руководители региона ввели жесткие меры: запретили использовать уйгурский язык в школах, носить длинные бороды и паранджу, ограничили религиозные практики. В 2014 году власти объявили «войну с террором», что на деле означало усиление контроля над уйгурами. К 2016 году Синьцзян превратился в настоящее полицейское государство с изобилием камер наружного наблюдения и постоянными уличными проверками. В книге Тахир делится воспоминаниями, как его жизнь становилась похожей на антиутопию. Даже местные мясники работали с тушами ножами, прикованными цепью к столбу — мера, призванная не допустить попадания оружия в руки уйгурских террористов. Торговцев заставляли носить красные повязки и маршировать строем.

В 2017 году ситуация достигла критической точки. По всему региону появились «центры обучения» — на самом деле лагеря для заключенных. По разным оценкам, туда попало до 1,8 миллиона уйгуров и представителей других меньшинств. Людей забирали без суда и следствия, часто просто за их этническую принадлежность.

Тахира и его жену Мархабу тоже вызывали в полицейский участок, где взяли отпечатки пальцев, образцы крови и провели сканирование лица. Там же они своими глазами увидели камеры с кандалами и печально известный «стул тигра», в котором людям фиксировали руки и ноги для пыток и допросов. Тахир начал держать теплую одежду у кровати, ожидая ареста в любую ночь.

Оставаться дома стало невозможно. Несмотря на страх и неопределенность, Тахир и Мархаба решились на эмиграцию. Они понимали, что это может быть путешествием в один конец, но другого выхода не видели.

Где-то еще

В плену бесцветных слов,
В хаосе разрозненных мгновений,
Даже прицелу на моем лбу
Не под силу поставить меня на колени.
Ночь за ночью,
Одну за другой,
Я произносил имена знакомых муравьев.

Я думал о том, чтобы остаться у дороги
Или где-то еще.
Даже скалы
Порой уставали глядеть вдаль,
Но в мыслях
Я подстригал твои волосы,
Держа два пальца на манер ножниц.
Я поливал твою грудь водой,
Чтобы потушить далекий лесной пожар.
Конечно,
Все, что мне остается, —
Лишь взглянуть вдаль на мгновение.

Политическое убежище и активизм

Тахир и его семья придумали историю о необходимости лечения дочери от эпилепсии в США, чтобы получить разрешение на выезд. Этот план сработал, и они смогли пересечь границу.

Однако облегчения от обретенной свободы не было. Вскоре после их прибытия в Америку братьев жены Тахира отправили в лагеря перевоспитания, а его младший брат Адиль бесследно исчез. Эти события укрепили решимость Тахира рассказать миру о происходящем в Синьцзяне. Он дал интервью американским СМИ и выступил на мероприятии Госдепартамента США, посвященном борьбе с религиозными преследованиями. Параллельно поэт работал таксистом, учил английский и оформлял документы на политическое убежище.

Лишь спустя несколько лет, когда жизнь более-менее наладилась, Тахир смог приступить к написанию книги о своем опыте и ситуации в Синьцзяне. Его труд не остался незамеченным: в 2023 году англоязычное издание книги стало бестселлером и получило признание ведущих мировых изданий. В 2025 году благодаря «Альпине Паблишер» эта история стала доступна и русскоязычным читателям, открывая правду о судьбе уйгуров в современном Китае.