Ученый, который хотел накормить весь мир: история жизни Николая Вавилова
Николай Вавилов был ботаником и генетиком, растениеводом и отважным исследователем. Он стремился вывести сорт сельскохозяйственных культур, которые смогли бы расти на некогда бесплодных территориях. По идее Вавилова этот сорт мог бы положить конец голоду во всем мире. Но Сталин дал на выполнение амбициозной задачи лишь три года, по истечении которых посадил ученого в саратовскую тюрьму, где тот умер от голода.
Книга Питера Прингла «Николай Вавилов: Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода» — рассказ о великом человеке, который до самой смерти не расставался с мечтой о лучшем мире. Мы публикуем пятую главу «На крыше мира. 1916 год» об экспедиции ученого через ледник в поисках выносливого сорта пшеницы.
В начале ХХ века растениеводы занялись поисками редких генов среди диких сородичей основных культурных растений. Возможно, эти гены придадут устойчивость к болезням, экстремальным температурам и засухе основным продуктам питания, например пшенице и ячменю. Николай Иванович выдвинул теорию, согласно которой наилучшие края для поиска — это отдаленные горные районы, такие как Памирское плато, высокогорная система на южной границе Российской империи. Вместо того чтобы вернуться в Москву после командировки в Персию, Вавилов купил еще трех лошадей и отправился в организованную им самим зарубежную экспедицию.
Опасности экспедиции в Памир
В 1916 году ранняя зима пришла на Памир уже в сентябре. Снежные хлопья укутали горные степи и узкие ущелья в той части Средней Азии, где сходятся Россия, Индия, Афганистан и Китай. Ледник Демри-Шаург был скован коварной мореной из скользкого серого сланца. Путники были вынуждены спешиться и вести лошадей под уздцы.
Тропинка по краю ледника тоже таила опасность. Снежные мосты над ледниковыми речками и ручьями подтаяли за лето. Они обрушивались от самых легких шагов. Чтобы переправиться на другой берег через стремительные потоки холодной воды, путешественникам приходилось мастерить гупсары — плоты из стволов деревьев поверх наполненных воздухом козьих шкур. В особенно узких местах скалистой тропинки путники с осторожностью пробирались по оврингам — вбитым в скалу бревнам с настилом из плетеных веток и плоских камней.
Эти шаткие и непрочные горные пути были проложены для переброски и снабжения царских войск. На таком рискованном (особенно для вьючных лошадей) маршруте караван делал не более полутора километров за час. Не каждому путнику удавалось добраться до цели живым. Памир не зря называют «подножье смерти».
На третий год Первой мировой войны в этих краях возникла еще одна опасность. Линия фронта между российскими и турецкими войсками проходила на северо- востоке Ирана, на сотни километров западнее маршрута каравана Вавилова. Но наступление турок вынудило русскую армию отступать. Ошеломленный поражением своих войск, царь нуждался в местном подкреплении. Был издан указ о мобилизации кочевого киргизского населения, но те отказались присоединиться к русской армии. На подавление восстания были посланы верные трону казаки. Киргизы бежали в горы. Сообщалось о нападениях и ограблениях путников на Памире, а то и об убийствах. Но Николай Иванович был полон решимости продолжать экспедицию.
Теория о выносливых сортах пшеницы в высокогорье
Изучая историю земледелия, Николай Иванович предположил, что в высокогорных плодородных долинах Памира могли расти выносливые сорта пшеницы, до той поры неизвестные современным ботаникам. Вавилов вынашивал теорию о происхождении культурных растений. Он предполагал, что когда собиратели растений из Европы и Америки искали неизвестные сорта, то ошибочно сосредоточивали свой поиск в низменных равнинах, в местах становлений древнейших цивилизаций в междуречье Тигра и Евфрата. Но в воображении Николая Ивановича наибольшего разнообразия следовало ожидать в горных районах, таких как Памир.
По его мнению, ранние земледельцы были вынуждены селиться на почти недоступных высотах из-за конфликтов за участки земли и в борьбе за существование в густонаселенных районах. И если он окажется прав, то в горных областях Юго-Западной Азии, в горах Африки, в американских Кордильерах, на высокогорьях Средней Азии или в альпийском поясе Кавказа можно будет найти настоящие генетические сокровища.
Памир раскинулся над ханскими владениями Бухарского эмирата (современный Таджикистан и Узбекистан), Афганистаном и Китаем. Поразительной красоты ледниковые долины на высоте от трех с половиной до четырех тысяч метров обрамляются пиками-семитысячниками, растущими из хребтов, которые тянутся с востока на запад и на юг. На высокогорном плато Вавилов рассчитывал обнаружить разнообразие культурных растений с коротким вегетационным периодом, приспособленных к каменистым почвам, суровому климату и редким осадкам — иными словами, к почти точной копии климата севера России.
Киргизские мятежники перекрыли обычный путь по Алайской долине, а это означало, что единственно возможной была наиболее трудная дорога — по леднику Демри-Шаург. Ферганский губернатор и командующий округом в Коканде настоятельно советовали Вавилову воздержаться от такого сумасбродства. Некоторые перевалы уже занесло снегом, вдоль намеченного маршрута находилось всего несколько кишлаков, и карты местности были малопригодные.
Николай Иванович стоял перед выбором: возвращаться в Москву или идти через ледник. Он настоял на продолжении миссии.
Переход через ледник Демри-Шаург
В конце августа маленький караван Николая Ивановича, состоявший из двух всадников и двух пеших проводников, на шести лошадях тронулся в путь, ориентируясь по приблизительной и не всегда точной русской военной карте. План действий: каждый день к вечеру добираться до очередного маленького кишлака, где мирза-баши будет договариваться о ночлеге.
Хребты Памира вертикально вырастают из Бухарского нагорья. Караван продвигался по тропе шириной от силы два метра, пробитой армейскими саперами в почти отвесной скале.
Лошадей приходилось переправлять через ледяные реки и широкие расселины. Как рассказывал Вавилов, через одну из таких трещин более метра шириной проводники улеглись как «живой мост», по которому прошли лошади, Вавилов и тучный мирза-баши.
Переход через ледник Демри-Шаург тянулся медленно. Иногда караван за час продвигался не больше чем на пару километров. Пришлось остановиться около ледника на ночь. Николай Иванович писал: «Ночлег нас застал под скалами. Путешествие не было рассчитано на ночлег около ледников. Отсутствие теплой одежды заставляло скорее двигаться дальше. Состояние замерзающего в течение двух суток не очень приятно, и оно смягчается лишь общим пониженным тонусом — безразличием ко всему, что бы ни случилось». Целью стало просто выжить.
Сбор местных сортов пшеницы
18 сентября ледник наконец-то был пройден, но следующий этап оказался не менее устрашающим. Извилистая тропинка шла вдоль отвесной скалы над километровой пропастью над верховьем реки Пяндж, одной из величайших рек Средней Азии.
Иногда тропинка сужалась до того, что лошадей надо было вести за собой, двигаясь гуськом. Иногда расширялась, и можно было двигаться бок о бок. Порой она сменялась скалистыми уступами, по которым даже привычные к горам лошади пробирались с большим трудом. Над путниками нависали выступы острых скал, а в километре внизу бурлила холодная синяя река. Такой переход был бы проверкой на физическую выносливость для бывалого горного егеря царской армии. Но этот караван вел одетый в костюм Вавилов, без специальной экипировки и с той же целеустремленностью, которую проявлял на каждом жизненном этапе. Они поднимались все выше, тропа делалась все круче, а обрыв над пучиной виделся все более четко. Важно было не делать резких движений, чтобы не испугать лошадей.
Но вот горные кручи остались позади и караван вошел в широкую цветущую долину, покрытую полями и садами. Столица долины — город Гарм. Самая изнурительная часть тропы пройдена. Кое-где лошади смогли даже перейти на рысь. Вавилов занялся сбором местных сортов пшеницы, ячменя, ржи и высокопродуктивных образцов льна-кудряша, из которого делают ткань.
Доказательство теории
Передохнув в Хороге, экспедиция углубилась в Памир по долинам рек Гунта и Шахдары. И тут, на просторах суровой земли, Вавилов нашел настоящий клад. Перед ним были эндемические пшеницы с тяжелыми вздутыми колосьями красивого белого зерна. Он знал, что белизну обеспечивает малое количество дождей.
Такое растение может быть пригодно для возделывания в засушливых районах России. Вдобавок на этой пшенице абсолютно не было ни ржавчины, ни мучнистой росы. «Нет никаких сомнений в том, что таких пшениц еще не видал и не знает ботаник», — заключил Вавилов.
Тут, посреди высокогорного плато с малочисленным населением и натуральным сельским хозяйством, Вавилов нашел подтверждение своей догадке о предках этих земледельцев. Они бежали в горы с равнин, где древнейшие земледельческие цивилизации изначально окультурили пшеницу, ячмень, чечевицу и рожь. Беглецы с равнин изолированно селились на малодоступных высотах — в природных крепостях, которые защищали их от диких зверей и враждебных соседей.
Памир не являлся «центром происхождения» растений; он играл роль «естественной природной лаборатории», где на протяжении тысячелетий выработались «своеобразные формы» земледельческих культур. Большое количество диких сородичей этих культур свидетельствовало об «огромной пластичности видов». А это сулило новые открытия в будущих экспедициях по разгадке их эволюции.
Более того, Вавилов убедился в том, что множество различных культур — овощи и зерновые — можно выращивать на высоте до 3900 метров. Сорта растений в условиях крайних высот отличались скороспелостью и быстрым развитием и переносили низкие ночные температуры, характерные для этих высот даже летом.
Как писал Николай Иванович много лет спустя, находки из собранной коллекции семян культурных растений «превзошли все... ожидания». Это «определило направленность дальнейших путешествий».
Рекомендуем книгу