Пустующие улицы и ускоренное производство масок: как живёт коронавирусный Китай
В январе-феврале палеонтолог, доктор биологических наук, автор книги «Сотворение Земли» Андрей Журавлёв работал в Нанкинском университете в Китае. Он поделился своими наблюдениями о жизни в Нанкине, городе в 600 км от Ухани, вспышке коронавируса и мерах, предпринятых правительством для предотвращения пандемии.
В «коронавирусном» Китае, по крайней мере, за пределами Ухани и провинции Хубэй, всё в январе происходило без суматохи, несмотря на новогодние праздники: в Поднебесной 2020 наступил только в ночь на 25 января. В очередях за соевым соусом и бенгальскими огнями никто не стоял, к продуктам в супермаркетах по чужим головам не ломился. Вот только людей в центре Нанкина — в окрестностях храма Конфуция — было мало, и те, прочитав иероглифы на розовых листочках, расклеенных у касс, грустно вздыхали и расходились.
Даже не читая, можно было понять: драконов никто выгуливать не будет и красивые бумажные фонарики в звёздную высь не устремятся. Праздник на улицы Нанкина и других китайских городов во всём своём великолепии не придёт. Гирлянды и инсталляции от Нанкинского банка освещали полупустые площади туристического квартала, имитирующего старый город...
Днём весь Нанкин будто вымирал: редкие пассажиры метро в час пик, пустующие гигантские моллы словно в сериале «Последний человек на Земле», действие которого, кстати, развивается после вирусной пандемии.
И одинокие фигурки в обычных белых или новомодных чёрных масках, закрывающих всё лицо ниже очков. Очки — это такой же обязательный атрибут современного китайца «сорок минус», как и пара смартфонов.
Едальни всех размеров, специализаций и уровней дохода, являющиеся основным структурным и структурирующим элементом городского пейзажа, закрывались. Гостиницы тоже. Мне пришлось пережить два таких закрытия: в Нанкине, на кампусе университета, и в Шанхае, по дороге в аэропорт.
Сначала прекращали работу рестораны: кормить, конечно, не переставили, но пара булочек и стакан йогурта — получи, раз ты европеец, — плохая замена сытному и разнообразному китайскому завтраку. Затем по телефону в гостинице предупреждали, что до такого-то числа просим съехать. Учреждения, по крайней мере, институты и университеты с многосотенным штатом сотрудников и десятками тысяч студентов, просто не открылись после новогодних выходных.
По телевизору, по всем каналам, показывали, как наращивается производство масок — и на мануфактурах, где их делали вручную, и в суперсовременных цехах, где их печатали на трёхмерных принтерах. Ещё постоянно предупреждали: мойте руки перед едой, после туалета и после улицы, куда лучше вообще не выходить, воздержитесь от сырой пищи и воды.
Полвека назад то же самое говорили во время эпидемий дизентерии и холеры. Меры эти, конечно, простенькие, но достаточные, чтобы не подхватить любую заразу вне контакта с её непосредственным носителем. Ну и, конечно, носить маску, хотя это не более чем плацебо для успокоения собственной души, не знакомой с коварными повадками вируса.
Для выявления потенциально опасных личностей везде — в гостиницах, на вокзалах, в аэропортах, на дорогах при въездах в крупные центры — появились блокпосты, где люди в белых комбинезонах и респираторах тормозили каждого прохожего и проезжего и направляли на него тепловизор, похожий на лазерный пистолет. Мол, шевельнись только...
Место появления коронавируса вроде бы локализовано — Ухань, один из крупнейших городов мира. А вот все слова про источник — рынок морепродуктов или перепончатокрылые — всё домыслы. Про перепончатокрылых, как уже в своём духе ляпнул Г. Г. Онищенко, бывший главный государственный санитарный врач, равно как и о применении биооружия, — это вообще из области фейковых новостей, «угрожающих жизни и здоровью граждан». Бывший член Комиссии ООН И. В. Никулин, назвавшийся микробиологом, выпестовал свою идею биологического оружия на двух фактах: заражаются только китайцы и ДНК вируса какая-то сборная. Любой настоящий микробиолог знает, что в Китае живут именно китайцы, а геномы вирусов по большей части — это набор разнородных частей, заимствованных у других вирусов.
Есть ли вообще хоть что-то в новой пандемии принципиально необычного? Скорее нет, чем да.
Мы эволюционируем — более или менее успешно превозмогаем прежние заразы, они, в том числе вирусы, тоже развиваются, формируя новые штаммы. В этом поединке на поле борьбы за существование все согласны на ничью: мы истребить вирус не можем, ибо он многолик («многоштаммен»), он нас как вид — тоже. Да и вообще, по словам не бывшего генетика Фрэнка Райана, все мы где-то вирусы, поскольку в нашем геноме вирусных генов почти на порядок больше, чем собственно человеческих.
