«Ошибайтесь и пытайтесь понять молодых. Хоть это и сложно»: Настя Травкина о нейропластичности

На книжном фестивале «Красная площадь» в Москве научная журналистка и автор книги «Homo Mutabilis» Настя Травкина прочитала лекцию о нейропластичности, разрушила мифы о мозге и рассказала, как формировать новые нейронные связи.

Установки об изменениях: люди меняются или нет?

Я бы хотела, чтобы вы провели мысленный эксперимент.

Я сейчас назову вам две установки об изменениях, которые возможны или невозможны. Вы должны заметить, какие ощущения они у вас вызывают. Скорее всего, одна установка покажется вам правильной, очевидной, а другая какой-то глупой, непрактичной. Первая установка: люди не меняются. Вторая установка: если очень сильно захотеть, то можно изменить в себе всё. Пожалуйста, зафиксируйте свои ощущения от этих установок. Сейчас мы разберём, какая же из них правильная.

Начнём с «люди не меняются». Звучит разумно. Но, для того чтобы более точно ответить, разумно или нет, нужно понять, что мы подразумеваем, когда говорим, человек меняется или нет. То, что мы считаем собой, то, что мы называем «я», то, что является нашими чертами характера, нашими реакциями, умениями, способностями, темпераментом, формируется нервной системой. И хотя учёные пока не могут ответить на вопрос о том, что такое сознание, можно сказать, что многие черты нашей личности — это результаты работы нервной системы.

Значит, чтобы ответить на вопрос о том, можем ли мы меняться, мы должны ответить на вопрос о том, способна ли к изменениям нервная система, в частности центральная нервная система (мозг). Что же об этом знает наука? Наука знает, что нервная система крайне подвержена изменениям. Эта способность называется «пластичность». Это не суперспособность, а естественное её свойство и даже её задача, ведь нервная система (в том числе наш очень развитый мозг) существует для того, чтобы мы могли адаптироваться под разную среду.

Когда говорят о пластичности мозга, говорят о «нейропластичности». Это значит, что нервная система способна меняться под влиянием среды, нашего опыта, а самое главное — под влиянием наших субъективных установок.

Выходит, что установка «люди не меняются» все-таки неверна, потому что она не соответствует научным данным о том, как устроена наша нервная система. Значит, верна вторая установка, что если сильно захотеть, то можно измениться? Но нет. Все не так просто.

Изменение нервной системы — изменения нашей личности, наших умений, нашей памяти, характера — это не магия, не просто наше желание, которое воплощается в реальность прямо здесь и сейчас. Нет, это настоящий физический процесс. Это изменение строения нашей нервной системы, которая строит или уничтожает соединения нервных клеток. Это реальное изменение материи. На него, как и на любое материальное изменение, нужно время и усилия.

«Мне уже поздно»: когда мозг перестает обучаться?

Следующая установка часто даёт о себе знать, когда мы решаем хорошенько над собой поработать, например чему-нибудь научиться. Эта установка звучит так: «Мне уже поздно». Я знаю эту установку у людей от 15 до 60 лет. Все мы в разные моменты своей жизни думали одно и то же: «Нет, мне уже поздно. Я уже закончил, я опоздал, я не успел». Есть более научное звучание этой установки: только в детстве можно чему-то научиться, а потом уже поздно, потому что после 20–25 лет мозг только деградирует, ничему не учится. К счастью, это неправда.

Сначала мы думали, что для нейропластичности, для обучения годится только детство и юность. Действительно, есть ощущение, что только дети учатся очень много, интенсивно. Подумать только: ребёнок за три года очень здорово овладевает языком. Как раз из-за наблюдения за овладением языком сделали вывод, что после определенного возраста мы уже ничему не учимся. Но это заблуждение.

Конечно, с точки зрения науки действительно есть особо чувствительные периоды для обучения. Но нам нужно понимать, что в науке термин «обучение» — это совсем не то же самое, что в жизни. Когда мы с вами говорим про обучение, то обычно подразумеваем что-нибудь выучить, овладеть новой профессией, видом спорта, научиться писать на иностранном языке. В науке обучение — это более широкая вещь. Речь идёт о специализации нейронов. Да, есть периоды, после которых некоторые типы нейронов не обучаются. Например, нейроны зрительной коры. Если новорожденный котёнок или ребёнок не увидит света, если он не будет способен смотреть в первые недели и месяцы жизни, он останется слепым, потому что информация от глаз не будет стимулировать зрительные нейроны — и они не будут специализироваться на получении и расшифровывании картинки. Но таких областей мозга, которые должны обучиться в самом начале жизни, не так уж и много.

Кроме того, мы бы и не хотели, чтобы наши глаза в течение всей жизни постоянно учились видеть по-новому. Мы также не хотели бы, чтобы пластичной была наша память: было бы неплохо утром просыпаться и помнить, кто мы такие. А если бы мы были абсолютно нейропластичны, это было бы невозможно. Мы также с вами хотели бы, чтобы те вещи, которые мы учим сейчас, мы с годами знали бы всё лучше, а затем овладевали этими вещами настолько, что они получались бы у нас на автомате. Это не было бы возможно, если бы мы были абсолютно пластичны.

Что касается того, что мы с вами — обычные люди — понимаем под обучением: новые социальные ситуации, профессии, навыки, новые языки — всё это подвержено пластичности во взрослом возрасте.

В чём разница между обучением растущих организмов и обучением взрослых?

Она достаточно простая. Из-за того что в развивающемся юном мозге нейропластичность на пике, дети и подростки способны учиться практически в пассивном режиме. Это можно проиллюстрировать тем, что, даже если они бездельничают в школе, они каким-то образом умудряются запоминать вещи, которые там происходят.

Хотя в школе есть другой сложный фактор. В защиту подростков хочу сказать, что с точки зрения мозга самые главные враги обучения, которые обязательно присутствуют в школе, — это скука и страх. Они мешают учиться, так как препятствуют выработке тех веществ, которые нужны мозгу для того, чтобы запоминать новое. Для обучения, напротив, нужны удовольствие, любопытство и эмоциональный заряд. Поэтому подростки не всегда хорошо помнят то, чему их пытаются учить в школе.

После 25 лет принцип обучения совсем другой. Для того, чтобы включить нейропластичность во взрослом возрасте, нам нужно особое состояние. Это состояние концентрации. Если мы хотим чему-то научиться, нам нужно отказаться от многозадачности, сконцентрироваться на одной задаче, посвятить этому свое внимание. Но ещё очень важно ошибаться. Звучит не очень логично? Сейчас объясню.

Ценность ошибки

Дело в том, что обучение — это такой процесс, который обеспечивает нам выживание. Организму для того, чтобы выжить в окружающей среде, нужно хорошо знать, что происходит, и быстро соображать. А еще лучше — предсказывать, что произойдет, и реагировать заранее. Если мы хорошо обучились, это значит, что мы можем строить хорошие предсказательные модели. Мы знаем, что произойдет, и можем защитить себя или достать еду раньше, чем другие. Если наши предсказания работают, если мы знаем, что произойдёт, то это значит, что мы уже научились чему-то раньше, — в таком состоянии обучения не происходит. Но если мы ошибаемся, это значит, что нам что-то угрожает, — ведь мы не смогли предсказать опасность или выгоду. Поэтому, когда мы ошибаемся, в мозге вырабатываются вещества, способствующие нейропластичности и обучению. Вот именно для того, чтобы лучше обучаться, нам нужно дерзать, браться за сложные задачи, чтобы в процессе обучения ошибаться.

Если задача слишком простая, если вы решаете её легко, то обучение не происходит, потому что в ситуации, когда у вас всё получается, — оно вам не нужно! Ведь вы и так уже умеете это делать.

Понять молодое поколение — и развить нейропластичность

Нейропластичность — это не только приобретение связей. Нейропластичность — это ещё и удаление ненужных связей. Лишние связи благодаря нейропластичности ослабевают и даже исчезают, а укрепляются те, которые действительно важны. Эта информация особенно касается людей, которые уже приобрели свою квалификацию, уже знают, в чём они хороши, и даже делают свою работу почти что автоматически. Если вы не будете делать ничего нового, то с вами случится эта «плохая» нейропластичность, когда количество связей в мозгу сокращается, потому что вы ими не пользуетесь.

Повторение того, что вы уже умеете, не стимулирует ваш мозг развиваться. Очень часто люди говорят, что активно проводят свои зрелые годы: по субботам ходят играть в покер, по воскресеньям гуляют в парке, во вторник встречаются с внуками. Обычно рассказывают о давно заведённом порядке. Но помните: когда вы делаете что-то знакомое постоянно, нейропластичность как обучение не происходит, происходит нейропластичность как сокращение связей, которые вы не используете.

Хорошая новость здесь в том, что нейропластичности способствует даже, например, такая несложная штука, как непривычная для вас коммуникация. Поэтому людям старшего возраста (я сейчас говорю о людях, которым 50 и больше) учёные, которые занимаются нейропластичностью, очень советуют общаться с молодыми людьми, даже если те их раздражают своим бунтарством или недальновидностью. Общаться не в том смысле, чтобы рассказывать им, как жить, и возмущаться, что они делают что-то не так, а реально пытаться их понять и научиться говорить на их языке. Это сложно, а значит — это заставляет мозг активно работать.

Нужно понимать, что обучение — это не только когда вы сидите за онлайн-курсами или книгами, это в том числе сложные жизненные ситуации, с которыми вы стараетесь справляться с пониманием. Это тоже возможно благодаря нейропластичности и способности мозга учиться.

Нейропластичность и гены

Очень часто, когда мы размышляем о работе над собой, об изменениях, мы обращаемся к теме генов и говорим: «Такая у меня генетика». Подразумевается, что наши склонности, наш характер, то, что у нас хорошо или плохо получается, на что мы способны, как себя ведём, — всё это закодировано в генах. Как будто гены — это такой огромный код, в котором записана вся ваша жизнь, а может быть, даже и будущее. В таком случае можно прийти погадать в лаборатории генетиков. В общем, всё это неправда или, по крайней мере, не совсем правда.

Сколько информации может содержаться в нашем мозге? В мозге взрослого человека — 86 миллиардов нейронов и до триллиарда связей между ними. Предположим, каждое нервное соединение содержит только один бит информации. Тогда объём информации в нашем мозге — около 100 000 терабайтов, то есть в 100 000 000 раз больше, чем в геноме. Если продолжить пример с флешками, то это уже жёсткий диск в 6 терабайт!

Карта этих связей называется коннектом, и для человека она до сих пор не построена.

Человеческий геном мы полностью расшифровали, а вот сделать карту соединений мозга получилось только для плодовой мушки. Чтобы отсканировать мушиные 25 000 нейронов и около 20 миллионов связей между ними, ученые института Говарда Хьюза потратили 12 лет и $40 млн долларов.

Кроме того, что связей очень много, они постоянно видоизменяются: ведь нейропластичность постоянно отзывается на ваш опыт.

Станислас Деан предлагает еще такую метафору. Представьте себе, что гены — это очень общий чертёж инженера. Он указал на этом чертеже, что сверху — крыша, должны быть окна, неплохо, чтобы были двери, чтобы в них можно было зайти. Всё. Больше никакой информации. Дальше, чтобы построить дом-организм, за дело берётся бригада строителей — среда и опыт. Какая именно будет крыша, сколько этажей, какие и сколько окон и дверей, в каком стиле будет построен дом, будет это хижина или замок — все зависит от среды и опыта. Базовый чертёж есть в ДНУ. Все остальное — дело фантазии строителей, жизненного случая. Примерно такое соотношение между генами и мозгом.

Поэтому нельзя сказать, что «все записано в генах». Современные учёные, в том числе Роберт Сапольски, даже предлагают писать в современных научпоп книжках «ген/среда» или «взаимодействие гена и среды», чтобы показать, что нет генов, которые отвечают за какой-то признак, особенно поведенческий, без участия среды. Сам по себе ген, например ген, который способствует импульсивному поведению, не проявит себя, если ребёнок не будет помещён в среду, где люди ведут себя импульсивно или где он будет подвергаться насилию. Я говорю о реальном кейсе гена фермента моноаминоксидазы. Есть люди, у которых имеется одна из вариаций этого гена, делающая их склонными к импульсивности и даже насилию. Если они детьми растут в неблагополучной среде подвергаются насилию, то они с большой вероятностью тоже становятся импульсивными, склонными к насилию. Но если они растут в любящей среде, этот ген в поведении почти не проявляется. Это — взаимодействие гены и среды, поэтому берегите своих детей.

Рекомендуем книгу: