48 километров в ледяной воде с акулами: история одной из лучших пловчих на длинные дистанции
Почему мы плаваем, если эволюция сформировала нас для процветания на суше? Почему нас так тянет к воде, когда в ней есть столько угроз: от ядовитых животных до возможности утонуть?
В книге «Зачем мы плаваем» постоянный автор The New York Times Бонни Цуй исследует, почему вода так соблазнительна, несмотря на таящиеся в ней опасности. Через истории реальных людей она показывает, как плавание может исцелить тело и душу. Делимся главой из книги про Кимберли Чемберс, которая начала плавать во взрослом возрасте, чтобы восстановиться после травмы, и стала мировым рекордсменом.
Одна из лучших современных пловчих на длинные дистанции занялась плаванием уже взрослой в 2009 году, чтобы восстановить повреждение ноги, грозившее ампутацией. Виной всему были туфли на высоком каблуке, рассказывает мне Ким Чемберс. Они стали причиной опасного падения с лестницы ее апартаментов в Сан-Франциско. Она вспоминает слова врачей: «Мы спасли вашу ногу, но не знаем, насколько хорошо она будет функционировать — если вообще будет». Ей пришлось два года учиться снова ходить. Значительно меньше времени потребовалось, чтобы открыть в себе удивительный дар марафонского пловца.
Можно сказать, что Ким — лучшая в мире пловчиха, о которой вы не знаете. Через семь месяцев после того, как несчастный случай заставил ее прийти в бассейн, она доплыла от Алькатраса до Сан-Франциско через неспокойные воды и бурные течения залива Сан-Франциско. Сейчас она является обладательницей многих мировых рекордов в плавании на длинные дистанции, в том числе установленный в 2015 году, когда она стала первой женщиной, в одиночку проплывшей от островов Фараллон до моста Золотые Ворота.
Это путешествие в 48 километров началось с того, что Ким скользнула в черные как смоль воды перед самой полуночью в Красном треугольнике, печально знаменитом большими белыми акулами. Ей понадобилось чуть больше 17 часов; под внимательным присмотром своей команды, находившейся в лодке, она перенесла тошноту, сильные ветры и постоянную угрозу со стороны акул.
Неизменно предусмотрительная, накануне Ким перестирала и тщательно сложила все свои вещи, не желая оставлять беспорядок, если она не вернется. Она стала всего лишь шестым человеком в истории, кому покорилась «Океанская Семерка» — аналог «Семи Вершин» в плавании на открытой воде. Это марафонские заплывы через Английский канал, Гибралтарский пролив, канал Молокаи, канал Каталина, пролив Кука в Новой Зеландии, пролив Цугару в Японии и Северный пролив, отделяющий Ирландию от Шотландии, покорив который она впала в токсический шок из-за сотен жалящих прикосновений медуз.
Серым промозглым декабрьским утром я присоединяюсь к Ким для заплыва в заливе Сан-Франциско. Я хочу прочувствовать ее образ жизни — ежедневное плавание — и понять, почему это произошло. Температура воды — леденящие 11.6°C воздуха — меньше плюс девяти.
«В те дни, когда я не плаваю, мне не по себе», — говорит она, пока мы созерцаем залив с песчаного пляжа в районе Аквапарка позади Dolphin Club, одного из лучших в мире плавательных и гребных клубов. Он был основан в 1877 году. Его сосед South End Rowing Club еще старше, существует с 1873 года. Оба являются официальными организациями, и в их полуторавековых членских списках перечислено множество олимпийских чемпионов. Два клуба яростно, хотя и дружески, конкурируют друг с другом, и Ким состоит в обоих. «Я средний ребенок в семье», — застенчиво говорит она в порядке объяснения.
Для многих пловцов процесс плавания является тоником в традиционном смысле этого слова — восстановитель сил, стимулятор, принимаемый для того, чтобы почувствовать бодрость и полноту жизни. Слово «тоник» происходит от греческого τονικός, «напряженный». Около десятка людей уже в воде и плавают на непривычном фоне кораблей, промышленных доков и яхт с высокими мачтами. Капли дождя бьют по поверхности воды, похожей на жидкую ртуть, того же стального оттенка, что и небо над ней. Все здесь мощно и широко. Нетрудно представить себе плавание такого рода как «напряжение» ума и тела.
Ким останавливается поздороваться со Стеллой, мокрой насквозь собакой кого-то из знакомых по Dolphin Club. Собака визжит и подпрыгивает, восторженно облизывая лицо и руки Ким. У меня зуб на зуб не попадает, несмотря на четырехмиллиметровый неопреновый гидрокостюм. Ким невозмутима. Ростом метр семьдесят пять, гибкая, с ослепительной улыбкой, она потряхивает кистями — но больше ни одного признака того, что ей холодно, только щенячье нетерпение скорее оказаться в воде. Остальные, здесь присутствующие, настроены так же.
Восьмидесятилетняя Мими, состоящая в клубе и плавающая здесь каждое утро, улыбается нам, целенаправленно спеша по деревянным ступеням к воде. Как и на Ким, на ней только кепка, защитные очки и тонкий закрытый купальник из лайкры. На гидрокостюмы здесь особо никто не косится — клуб приветствует всех новичков, — но пловцов мягко поощряют обходиться без них.
Ким не перестает восхищаться тем, что ей удалось найти одну из лучших в мире тренировочных площадок в ее сфере. Однако в то время, когда она начала плавать в клубе, ею двигало только желание выжить. Лечение повреждения ноги — травмы, вызвавшей катастрофическое повышения давления внутри одного из ее отделов, — включало многократные операции для снижения давления, а также пересадку кожи, гипербарические процедуры и пребывание в ожоговом отделении больницы Святого Франциска в Сан-Франциско. Два года спустя Ким наконец вернулась к работе. «Больше всего меня беспокоили шрамы, — рассказывает она. — От моей походки ничего не осталось. Я не могла отправиться на пробежку. Я саму себя не узнавала». Она прятала шрамы под длинными брючинами и носила темные туфли, чтобы замаскировать толстые ортопедические стельки, без которых не могла ходить.
Ким вспомнила, какую свободу чувствовала, плавая ребенком в Новой Зеландии, и, набравшись смелости, начала ходить в местный бассейн — по вечерам, поскольку не хотела, чтобы люди глазели на ее шрамы. Первой целью стало проплыть милю. Сначала ее движения были ужасными. Наставник Ким, предприниматель и инвестор Вито Бьялла, сам выдающийся пловец на открытой воде, позднее скажет, что на момент их знакомства она не смогла бы и метра проплыть, даже в ластах. Однажды два пловца в бассейне спросили, не хотела бы та поплавать в заливе. Изумлению не было предела: «Поплавать в заливе?» Ким жила в Сан-Франциско с года, но даже не слышала, чтобы кто-то плавал в заливе.
В очень прохладный (12°C) день в конце 2009 года Ким впервые попробовала плавать в Аквапарке. Несмотря на холод, улыбка не сходила с ее лица. В следующем месяце она вступила в Dolphin Club. Это тайное общество авантюристов, в котором состоят люди любых возрастов и доходов. Иногда она не сразу узнает соклубника на улице. «Это потому, что они в одежде, а не как обычно», — поясняет Ким. На момент нашего знакомства ей почти сорок лет, и она уже не стесняется говорить о своих шрамах. Ким показывает мне левую ногу, тонкие швы вокруг лоскута пересаженной кожи, взятой с верхней части бедра для восстановления разрушенной кожи на икре.
«Вода стала моим учителем. Это мое святилище. Даже если выдалась поганая неделя, приходишь к воде и чувствуешь себя очищенной. Ты обнажена — все искусственное отброшено».
Я начинаю понимать, что шрамы — линии на карте, с которой она пришла к восстановлению своей жизни. В утро нашего первого совместного заплыва Ким хлопает ладонями, ухает — своего рода бессловесное благословение — и спрашивает: «Готова?» Мы ныряем и начинаем прокладывать свой путь к Алькатрасу.
Рекомендуем книгу
Фото на обложке: theguardian.com