10 вопросов судмедэксперту от любителей жанра тру-крайм
У большинства людей при словах «судебная медицина» возникают вполне ожидаемые ассоциации: убийство, морг, тело на столе в прозекторской, исследование и неожиданная находка, которая помогает продвинуться в расследовании. Но, между тем, судмедэксперт — профессия многосторонняя. Помимо работы с телами, он занимается другими интересными и полезными для общества вещами, в том числе исследованием живых лиц. Может ли обратившийся симулировать травму? Правдивы ли криминальные сериалы? Кто способен совершить идеальное убийство? Практикующий судмедэксперт Алексей Решетун ответил на вопросы любителей тру-крайм историй в рамках презентации своей новой книги на Московской международной книжной ярмарке (ММКЯ). Записали самые любопытные ответы.
В каких сериалах или фильмах наиболее реалистично передается работа судмедэксперта?
На мой взгляд, ни в каких. Я объясню почему. Когда у нас в морге снимали кино, я не выдержал и спросил у режиссеров: «Что вы делаете? У вас за спиной стоит весь морг бесплатных консультантов, спросите, как нужно, потому что вы снимаете фигню». И мне сказали: «Нам не нужно, как на самом деле. Нам нужно, чтобы было красиво». И они делают это красиво, исходя из собственных представлений о прекрасном. В их понимании «красиво» — это какой-то смешанный образ криминалиста, судебно-медицинского эксперта, юриста и экстрасенса. В комплексе получается ужасный образ, который занимается всем и производит на меня лично отталкивающее впечатление.
Наиболее близко показана работа эксперта-криминалиста и судебно-медицинского эксперта в многосерийном советском фильме «Следствие ведут знатоки». Если вы посмотрите этот или любой другой советский детективный фильм, вы увидите в титрах имена консультантов из сотрудников правоохранительных органов. Раньше с ними консультировались, чтобы не облажаться. Сейчас это, к сожалению, никому не нужно.
Вас обманывали пациенты? Симулировали травмы?
Чаще всего симулируют сотрясение головного мозга. Люди почему-то уверены, что любое воздействие на голову обязательно влечет за собой сотрясение и это такое состояние, когда голова немножко покружится, человека чуть-чуть потошнит, и все пройдет. Поэтому очень часто симулируют именно эти симптомы. Хотя на самом деле сотрясение головного мозга — серьезная травма черепно-мозговая, которую симулировать практически невозможно.
Бывают случаи вранья со стороны женщин. Когда случается половой контакт, а после остается обида на партнера по разным причинам. И женщина приходит с заявлением об изнасиловании, сама себе причиняя повреждения. Но обмануть врача практически невозможно. Погоня за длинным рублем никого еще до добра не доводила. Если по вашему заявлению возбудят уголовное дело, то за обман могут и привлечь.
К какой категории пострадавших вы относитесь с особым интересом?
Как говорил один из моих учителей и был совершенно прав: не бывает двух одинаковых трупов. И не бывает двух одинаковых пострадавших, которые попадают к эксперту с одним и тем же повреждением. Поэтому это всегда интересно. Но раньше эксперту давалось гораздо больше времени на исследование. Это был не механический процесс, а именно исследование, с возможностью прерваться, подумать. Сейчас, к сожалению, в большинстве случаев это поток, и провести какое-то полноценное исследование для себя порой нет возможности. Но, если брать по категориям, то чего-то приоритетного нет. Есть категории, которые в меньшей степени хотелось бы исследовать, например, детей.
Расскажите забавный случай из вашей практики
Очень странные случаи бывают. Когда жены, например, изготавливают своим мужьям так называемые «пояса верности» на время командировок. Настолько, видимо, дорожат семейной жизнью, что делают «пояс» из металлического тросика и ткани, чтобы мужчина лишний раз не нагрешил. Но я не люблю травить байки. Наиболее интересные случаи я описал в книге «Доказательство по телу».
Как часто у вас бывает задача распознать, был ли инцидент криминалом или несчастным случаем? Например, преступник пытается выдать убийство за несчастный случай, но очевидно, что человек не сам выпрыгнул, а его скинули?
Таких случаев было немного: падение с высоты, сбрасывание тела с большой высоты, подкладывание тела на рельсы железнодорожного транспорта. Но киношных, хитро закрученных ситуаций с гениальным планом преступника в жизни не встречается. Гораздо чаще преступники маскируют убийства другими способами. Например, оставляют где-то покойника, чтобы он сгнил хорошенько. Или прячут тело, чтобы его не нашли. Или расчленяют тело с последующим погружением в различные водоемы нашей родины. Озеро Курлады в Челябинской области, например, этим славилось. Как правило, логика убийцы — это логика примитивная. Он никогда не может знать всех нюансов, которые знает врач. Если убийство теоретически совершит судмедэксперт, тогда, наверное, это возможно, но я с таким не сталкивался.
Вы работали с телами жертв серийных убийц?
«Копейский маньяк», который совершил шесть нападений. После очередного убийства он залез на дерево, откуда его и сняли. Это был единственный случай в практике. Но надо понимать, что серийных преступлений у нас в стране бывает мало. Не знаю, по какой причине, но на Западе их на порядок больше совершается. У нас на первых местах бытовая травма, семейные разборки, хулиганские действия.
В США начали раскрывать преступления, совершенные 30–40 лет назад, используя современные технологии. Как с этим обстоят дела в России?
Самый передовой метод — это ДНК-типирование, по которому сейчас раскрывают некоторые преступления. У нас такие исследования тоже проводятся. Метод генетической идентификации, по крайней мере в Москве, на очень большой высоте, которая не уступает западным аналогам.
В России уже много лет формируется банк, где фиксируется весь генетический материал. Я призываю каждого сдать образцы для этого банка. Так же, как и отпечатки пальцев — пригодится. Не стоит этого опасаться. Сдача генетического материала нужна, потому что иногда человека невозможно опознать без результатов ДНК.
Коллеги подшучивают над вашей писательской деятельностью или уважают ее?
Меньшая часть относится активно, положительно. Большая часть относится равнодушно. По очень простой причине: мои книги пишутся не для специалистов. Эксперты в них для себя ничего нового не найдут. Задача этих книг — в первую очередь популяризация судебно-медицинской экспертизы как одной из медицинских специальностей. Есть очень очень небольшая часть людей, которая относится к этому ревностно и даже агрессивно. Но, слава богу, я нахожусь в таком положении и в таком состоянии, когда могу выбирать сам, с кем мне общаться.
Вы не думали написать книгу о смертях вождей?
О вождях писать интересно, но опасно. Хотя про многих вождей уже много чего написано, про некоторых товарищей известно очень мало. Например, информации о вскрытии Андрея Жданова я не могу найти уже несколько лет. Вроде бы известно, что с ним случилось — несколько инфарктов во время блокады ленинградской и так далее, — но достоверных сведений о том, что нашли на вскрытии, нет. Об этом было бы интересно написать. Однако когда я представляю себе объем работы, я понимаю, что у меня не останется времени на сон. Я сейчас-то сплю 4–5 часов. Жалко времени. Много разных проектов, задумок. Даже на отдыхе я вставал в 6 утра, просто чтобы посмотреть, как восходит солнце. Потому что это красиво и мне не хочется этот момент просыпать.
Какие книги вы читаете сами, для отдыха?
Все подряд, что хочется. У меня нет времени читать, но я их постоянно слушаю: в метро, по дороге. Сейчас в очередной раз переслушиваю Ницше «Как говорил Заратустра». До этого — «Историю Великой французской революции» Томаса Карлейля и «Преступление и наказание» Достоевского. А до этого еще в самолете слушал Библию. На всякий случай.
В детстве я читал, в основном, литературу по зоологии, ихтиологии, анатомии, археологии, палеонтологи, мне это было интересно. А классику я не читал и хочу наверстать. Мне очень не хватает этих знаний классических, поэтому все, что идет, все читаю.