Мама, я не болею! Как матери с синдромом Мюнхгаузена залечивают детей и почему они это делают
В издательстве «Альпина Паблишер» вышла книга «Яд материнской любви: Как мама придумывала мне болезни» о делегированном синдроме Мюнхгаузена — расстройстве, при котором родители намеренно вызывают у ребенка болезни или выдумывают их. Юрист Ольга Ярмолович написала очень личную историю о своих отношениях с мамой, которая страдала от этого психического расстройства и на протяжении долгих лет под маской заботы причиняла Ольге вред.
Мы поговорили с психиатром, преподавателем проекта «Чистые когниции» Степаном Краснощековым и кандидатом медицинских наук, доцентом кафедры психического здоровья МГУ им. М. В. Ломоносова Алексеем Павличенко, чтобы разобраться, что такое делегированный синдром Мюнхгаузена, почему им чаще всего страдают матери и зачем они причиняют смертельный вред своим детям.
Что такое синдром Мюнхгаузена
Впервые синдром Мюнхгаузена был описан в 1951 году британским врачом Ричардом Ашером в медицинском журнале The Lancet. Сегодня в международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10), которая официально используется в России, это состояние относят к группе психических расстройств и называют «умышленным вызыванием или симулированием симптомов или инвалидности физического или психологического характера». Для синдрома Мюнхгаузена характерны следующие симптомы:
- нанесение себе вреда или его подделывание с целью создания «болезни», требующего лечения, например человек врет, что слышит голоса или принимает лекарства, увеличивающие частоту сердечных сокращений, и жалуется на проблемы с сердцем;
- создание и поддержание облика ослабленного больного перед окружающими и врачами;
- отсутствие внешней выгоды (то есть если человек притворяется больным, чтобы получить отсрочку от армии или финансовое пособие, то это не является проявлением синдрома Мюнхгаузена);
- у человека отсутствуют другие психические расстройства, способные объяснить такое поведение.
Когда человек ведет себя так по отношению к другому, это называется делегированным синдромом Мюнхгаузена. Автором этого термина считается педиатр Рой Медоу, который в 1977 году описал жестокое поведение двух матерей. Одна из них отравила сына поваренной солью, другая имитировала у своего ребенка воспалительный процесс в почках, добавляя в его анализ мочи собственную кровь.
Делегированный синдром Мюнхгаузена выражается в жестоком обращении, при котором человек, ухаживающий за другим, сфабриковывает или вызывает у него болезнь или преувеличивает ее симптомы. Людей с делегированным синдромом Мюнхгаузена называют исполнителями, и чаще всего ими становятся матери. Это расстройство зачастую приводит к жестокому обращению с детьми: смертность от нее в опубликованных отчетах составляет 6–9%. Правда, эту статистику можно считать заниженной, так как синдром Мюнхгаузена сложно диагностировать, а узнать, сколько детей страдают от его проявлений у родителей и попечителей, крайне затруднительно.
Что грозит детям людей с синдромом Мюнхгаузена
Исполнители вызывают симптомы болезней у зависимых от них детей, чаще всего совсем маленьких, которые пока не умеют говорить и не могут рассказать правду, подвергают их ненужным госпитализациям, обследованиям, операциям. Они делают это с целью получить внимание и поддержку у врачей и других людей, для них важно чувствовать себя нужными, подтверждать свою уверенность, что без них ребенок просто не выживет. Родители таким образом также могут реализовывать свое стремление к славе и закрывать потребность в восхищении: «Какие вы самоотверженные, всё ради ребенка!»
«К сожалению, родители с делегированным синдромом Мюнхгаузена могут быть очень изобретательными. Чаще всего они бьют, травят, душат и применяют эмоциональное насилие над ребенком. Более изощренные могут имитировать такие расстройства, при которых требуются долгие, сложные и опасные методы исследований. Таким образом, медицинский персонал, пускай и без их ведома, также вовлекается в причинение насилия», — объясняет Степан Краснощеков.
В качестве примера подобного поведения он приводит семью Бланшар, в которой дочь Клоддин страдала от придуманных ее матерью различных болезней, от лейкемии до сахарного диабета, а также была вынуждена передвигаться в инвалидной коляске, хотя могла ходить. Известен также случай пятилетнего Гарнетта Спирса, который погиб от отравления самой обычной поваренной солью, огромными дозами которой мать кормила его с рождения. Есть и более массовые случаи: Мэрибет Тиннинг отбыла 31 год в тюрьме за убийства своих девятерых детей, которые она совершала в течение 15 лет.
Согласно имеющейся статистике, в 98% случаев делегированный синдром Мюнхгаузена наблюдается у женщин, и в 95% ситуаций это матери. Расстройство встречается и у отцов, и у партнеров в отношениях, но такие случае единичны. Например, известна история «Ангела смерти» Ричарда Анджело, который за семь месяцев работы медбратом успел отравить в доме престарелых 35 человек, десятерых из которых не удалось спасти. На суде Анджело рассказал, что вводил пациентам смертельные дозы лекарств, чтобы потом спасать их — ему хотелось быть героем в глазах других.
Трудности диагностики
В руководствах по психиатрии отсутствует информация об объективных инструментах диагностики синдрома Мюнхгаузена. «Нельзя сделать какое-либо обследование, например МРТ головного мозга или анализ показателей крови, и по результатам исключить или подтвердить диагноз», — говорит Алексей Павличенко. Он утверждает, что малоэффективны будут и различные шкалы и опросники, которые используются в психиатрии для диагностики психических расстройств. Причина проста: высока вероятность лживых ответов у такого пациента.
У делегированного синдрома Мюнхгаузена нет типичных проявлений. Каждый исполнитель ведет себя уникально: кто-то преувеличивает болезненные симптомы у ребенка, другие скрытно причиняют вред, чтобы вызвать болезнь, и так далее. Поэтому существуют лишь рекомендации для врачей, которые могут помочь распознать проявления синдрома. Некоторые из них собраны в статье педиатра Джона Стирлинга.
Он пишет, что в первую очередь должна вызвать подозрения ситуация, когда родители сообщают врачу о симптомах, которые невозможно обнаружить или же у ребенка проявляются признаки болезни, не поддающиеся медицинской интерпретации. Например, мать может приводит ребенка к врачу для частых обследований на предмет сексуального насилия даже при отсутствии объективных доказательств или истории насилия. Или родитель может настаивать, чтобы жертву лечили от синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), хотя доказательств для постановки диагноза нет.
Доктор Стирлинг пишет, что исполнители могут морить детей голодом, ошибочно полагая, что у них пищевая аллергия, или намеренно душить жертв во время сна, чтобы имитировать признаки апноэ. Также известен случай, когда мать неоднократно била ребенка молотком, чтобы врачи стали подозревать у него необычное гематологическое заболевание.
По словам Алексея Павличенко, если у врача есть веские основания подозревать делегированный синдром Мюнхгаузена у родителя, то он может настаивать на проведении врачебной комиссии с участием психиатра и представителей органов опеки.
Как помочь «врачебному ребенку»
Сложность в том, что пациенты не считают себя больными. Более того, имитация болезней у детей становится для родителей с делегированным синдромом Мюнхгаузена смыслом жизни, а признаться себе и окружающим, что все это обман — значит лишить себя этого смысла. Поэтому действительно эффективных способов избавиться от делегированного синдрома Мюнхгаузена практически нет.
«Иногда удается воззвать к голосу разума и скорректировать модель взаимоотношений в семье, но в большинстве случаев мать скорее сменит врача, если заметит, что тот не поддается на ее манипуляции. Мы не можем насильно помочь человеку, если у него мало того что нет запроса на изменения, так еще и наблюдается выраженная негативная реакция на попытки объяснить реальную картину происходящего. И, к сожалению, никаких медикаментозных способов лечения тоже нет», — объясняет Степан Краснощеков.
Алексей Павличенко считает, что в случае некоторых пациентов могут быть эффективны психоаналитические техники, направленные на выявление скрытых внутренних переживаний или групповая терапия, в которой им может быть полезно изучить собственное стремление к вниманию, внушаемость, манипулятивность и разработать альтернативные копинг-стратегии. Но опять-таки это возможно лишь при желании человека, которое маловероятно.
Степан Краснощеков отмечает, что установление надзора за семьей органами опеки и врачами или же изоляция ребенка от матери могут его спасти. Сделать это крайне затруднительно из-за существующего российского законодательства: необходимо привлечь надзорные органы, доказать факт насильственных действий, пройти все необходимые процедуры, провести суд. «А в результате, скорее всего, получить встречный иск от матери, заплатить крупный штраф и лишиться лицензии на медицинскую деятельность за "врачебную халатность"», — подытоживает Краснощеков.
С этим мнением согласен и Павличенко. «Даже при подозрении на психическое расстройство у родителя ни один врач не решится сказать ему в лоб: "Вы все придумали, ребенок здоров, а вы решаете за его счет свои проблемы". Такого рода фразы ни к чему не приведут: в лучшем случае мать уйдет и найдет другого врача, который пойдет у нее на поводу и продолжит обследовать и лечить ребенка; в худшем — подаст в суд за моральный ущерб», — рассказал психиатр.
Таким образом, врачу поднять вопрос о делегированном синдроме Мюнхгаузена крайне сложно, а матери принять этот диагноз практически невозможно. Даже если вначале мать имитирует болезнь ребенка, потом она в нее начинает верить. «Это называется псевдология фантастика — патологическая склонность искажать информацию, веря в собственную ложь», — объясняет Павличенко.
Если же кто-то замечает, что в его окружении один из родителей страдает делегированным синдромом Мюнхгаузена, то может попытаться наладить взаимодействие с ребенком и не оставлять его с матерью один на один, может побыть в роли частного детектива и собрать доказательства, но не забывать, что шансы на успех невелики, ведь если дело дойдет до суда, то скорее всего поверят не человеку со стороны, а несчастной матери больного ребенка. «Как и в любых ситуациях домашнего насилия, простых решений не существует — а в случае с делегированным синдромом Мюнхгаузена, нет ни простых, ни правильных, ни компромиссных», — считает Степан Краснощеков.
«Врачебные дети» становятся взрослыми
Как правило, ребенку удается спастись от матери с делегированным синдромом Мюнхгаузена уже будучи в подростковом возрасте, когда он может перестать принимать лекарства, уйти из семьи, уехать учиться в другой городе и так далее. Но у ребенка-жертвы велика вероятность иметь сопутствующее тревожное расстройство, черты зависимой личности. Также у него могут сформироваться личные выгоды от постоянных болезней, как не ходить в школу, получать хорошие отметки и пособие по инвалидности. «Такие способы реагирования могут закрепляться, что повышает вероятность формирования синдрома Мюнхгаузена у ребенка, когда он станет взрослым. Можно сказать, что заболевание "передается по наследству" как модель семейных отношений», — рассказал Алексей Павличенко. О том, как сложилась судьба Ольги Ярмолович, читайте в книге «Яд материнской любви: Как мама придумывала мне болезни».
Что посмотреть о синдроме Мюнхгаузена
- «Взаперти» (2020)
- «Притворство» (2019)
- «Месть Джипси» (2018)
- «Острые предметы» (2018)
- «9 жизней Луи Дракса» (2015)
- «Похороните меня за плинтусом» (2008)